ПростиТурция, или Восток - дело темное
Шрифт:
— Ну, слава богу, живая! Жень, ты доползти до нее можешь?
И вернулся свет. Правда, не весь. Потому что глаза, конечно, открылись, но не полностью. И в эти узкие щелочки вдруг заглянуло родненькое, любименькое Женькино лицо. Ой, мамочки! Это что ж с ним сделалось-то?
Вообще-то, только очень близкий человек мог узнать в этой покоцанной панде симпатичную физиономию маленького телохранителя. Почему панде? Да потому, что лицо Евгения было распухшим до круглости, уши торчали в разные стороны, а вокруг глаз четко вырисовывались расплывшиеся черные круги.
— Жень, что с тобой? — прохрипела Элка. — А Шурик где?
— Здесь я, — довольно бодро раздалось откуда-то сбоку.
Реально слыша скрип собственных шейных позвонков, Ёлка повернула голову. О, еще одна панда! Только большая. И полуголая. Если на Женьке еще оставались какие-то обрывки, имитирующие одежду, то с внешним видом Терминатора было похуже — на парне красовались обрывки брюк, а футболки не было вовсе.
— Тебе идет, — прохрипела Элка. Кстати, чем больше она пыталась говорить, тем лучше звучал ее голос. — Ты сейчас реально на Шварценеггера похож. Большой и страшный. И челюсть нижняя реально опухла.
— Умеешь ты друга в тяжелую минуту успокоить. — Сашка ухмыльнулся, но тут же застонал. Похоже, распухшая нижняя часть лица доставляла ему некоторый дискомфорт.
Сидящий на земле со связанными руками Саша даже не попытался пошевелиться. Да и не получилось бы — дело в том, что здоровой парень был намертво перевязан скотчем. Причем такое ощущение, что своим собственным — обрывком именно такой, металлического цвета липкой ленты он недавно заклеивал рот уборщику.
С Женькой дела обстояли не лучше — заведенные назад руки и лодыжки тоже были плотно перемотаны все тем же скотчем. Ну, и уж если описывать всю картину до конца, все то же самое было сотворено с Ёлкой. То есть перевязанная, как свежедобытый заяц.
Превозмогая боль, девушка принялась крутить головой, пытаясь получить хотя бы примерное представление о том, где они все в настоящее время находятся. Мда, мрачный замок…
Они лежали на полу в каком-то грязном сарае. В одной из стен этого строения было прорублено небольшое кривенькое оконце, кусочек солнышка из которого был единственным источником света в помещении. Полом служила сухая, пыльная земля. И воняло. Воняло ужасно — какими-то козлами, давно не мытыми телами, туалетом и чем-то мертвым. Смесь «ароматов» прошибала до самого мозга. Дышать было откровенно нечем.
— Блин, откуда такие запахи? — закашлялась Элка. — Тут же все стены дырявые и окно, вон, не застекленное — чего ж так воняет-то? Должно же все выветриваться!
— Там, рядом с тобой, пара дохлых крыс лежит.
Элка пронзительно взвизгнула и попыталась дернуться, но у нее ничего не получилось.
— Не ори! — тихо, но твердо попросил девушку Сашка. — Не надо лишних звуков издавать — дольше проживем. Кстати, там у тебя помимо крыс еще чьи-то кости валяются. Вот поэтому и воняет. Ох, зря ты, мать, визжала. Идут уже убивцы наши.
Сашка оказался прав. Буквально через минуту около их сарая раздались шаги, неприятная гортанная речь, и щербатая деревянная дверь
На пороге стоял Женька. Вернее, его силуэт — потому что лица видно не было. Солнце, светившее в спину вошедшему, четко облегало фигуру человека, как две капли воды похожего на маленького телохранителя, — такой же невысокий, подтянутый, жилистый.
Ух ты, неужели ж сам главный наркоторговец к ним в вонючий сарай пожаловал! Какие люди! Охрененная радость, угу…
— Я же говорю, что он на Жеку похож! — просипела Элка.
— Да заткнись ты уже, — обреченно ответил ей Шурик. — Нашла время трындеть.
А Женька в разговор не лез. Он валялся на пыльной земле и таращил глаза на вошедшего. А тот, похоже, точно так же разглядывал свою копию. Постоял, молча посмотрел, потом, не издав ни звука, развернулся и вышел, шумно хлябнув раздолбанной дверью. А че, собственно, заходил-то? Вообще непонятно.
— Да ни фига мы не похожи, — негромко, чтобы не спровоцировать очередной приход представителя криминальной группировки, произнес Женька. — Он же совсем ростом маленький. Я выше.
— И красивее! — так же шепотом ответила ему девушка. — Вот прямо его головой клянусь.
Соврала, конечно, но надо же было хоть как-то подбодрить товарища в трудную минуту.
— Элк, а ты зачем сюда приперлась? Тебе что казали делать? Сидеть и ждать! А ты чего?
— А я за вас переживала, — честно призналась Ёлка. — Мне чего-то вдруг так страшно стало, аж жуть.
Телохранители вздохнули. Вот ведь послал же им Бог дурочку.
— Эл, ты вообще представляешь, что с нами будет? — тоскливо простонал Шурик.
— Ну, примерно представляю. Нас тут всех вместе поубивают, и будем мы лежать в чужой земле вповалку. Примерно так. Меня вот сейчас другой вопрос намного больше волнует…
Мужики напряглись. Зная Ёлку не первый день, они примерно могли предположить, что сейчас занимает сознание этой милой барышни. Ну, например, это могут быть рассуждения о вселенской несправедливости (Ну почему я? Почему это не какой-нибудь негодяй, который в отличие от меня заслужил мучительную смерть?) или же расчеты вероятности прилета инопланетян для их внезапного чудесного спасения. Короче, какая-нибудь хрень, которой она сейчас начнет всем вокруг мозги полоскать. И ведь придется же эту ахинею слушать — сбежать-то ведь нет никакой возможности! Руки-ноги связаны!
— Я так же ужасно выгляжу, как вы, да, мальчики? У меня тоже оба глаза подбиты?
Мужики переглянулись. Потом вместе уставились на Ёлку. Подумали и помотали головой:
— Нет, у тебя лицо целое. У тебя справа шишка на голове огромная, похоже, тебя туда ударили. Тебя вообще как схватили? — заинтересованно прошептал Женька.
— Понятия не имею. Я по телефону говорила, а потом все выключилось! — попыталась пожать плечами связанная девица.
— Значит, ты от этого удара вырубилась. Отсюда и шишка. А мы с Шуриком на засаду нарвались, нас по мордам били, поэтому у нас морды и заплывшие. Так что на фоне нас ты — фея прекрасная, не переживай!