PRосто быть богом: ВВП
Шрифт:
— Дура! — обиженно крикнул ей вслед муж. — Это же — кино! — и, повернувшись в сторону Ришара, мрачно добавил. — Кажется, переборщили.
Ришар в ответ лишь пожал плечами:
— Вы сами утверждали сценарий!
Тут взгляд седовласого привлекло, к счастью, то, что происходило возле ворот. Неясно откуда вынырнувшие охранники беседовали с двумя персонажами в тёмных очках, одетыми в чёрные строгие костюмы. Беседа происходила пока через ажурную решетку, но уже на повышенных тонах.
— Это что ещё за самодеятельность? —
— Похоже, полиция, — не слишком уверенно предположил Ришар, стараясь незаметно поправить бакенбард. — Хотя вроде бы рановато…
— Это не полиция, — тонким баском сообщил незаметно подошедший маленький человек и подул в дуло своего пистолета.
«Не полиция», видимо исчерпав запас доходчивых слов, помахала перед носами охранников яркими «корочками» и, более не обращая на охрану внимания, решительно направилась к лужайке.
— И уже не наше кино. Сейчас всё улажу, — Ришар шагнул вперед, навстречу людям в чёрном. — В чем дело, господа? — спросил он тихо у того, что был явно постарше и к тому же поплотнее.
— Господин Сухов? — не отвечая, поинтересовался человек в чёрном и на мгновение приподнял очки, всматриваясь в псевдо-Ришара.
— Товарищ Сухов, — поправил «Ришар», чуть усмехнувшись. Он в очередной раз привычно «срифмовал» свою громкую фамилию совсем с другим, теперь уже отечественным кино. Которое, как известно, так любят космонавты. Перед стартом в безвоздушное пространство.
— Попрошу следовать за нами, — чёрный человек вытащил документ и приставил его чуть ли не к носу Ришара — Сухова.
Сухов медленно, словно читая по слогам, изучил документ и поднял глаза на второго человека в чёрном, длинного и с вытянутым лицом:
— Я могу переодеться?
Тощий угрюмо посмотрел на старшего, тот отрицательно помотал головой.
— Понял, — не стал ждать вербализации приказа Сухов и повернулся к оторопевшему седовласому. — Увы, придется заканчивать без меня. Сережа сценарий наизусть знает. Только пить ему не давайте.
— Обижаете, Виктор Иванович, — маленький человек даже покраснел от обиды. — Я ж…
Но ни люди в чёрном, ни их подопечный в ковбойском прикиде его не слышали.
Чёрная машина, осторожно объехав толпу оторопевших манифестантов и включив мигалку, уже мчалась по шоссе в сторону Москвы.
— Широко гуляют. Но что–то совсем не похожи на артистов, — мирно и как–то по–домашнему сказал человек в чёрном, тот, что поплотнее.
— Почему на артистов? — не понял длинный. Лицо его ещё чуть удлинилось.
— Эх, молодежь, молодежь… Шар видел?
— Ну?
— Гну! ВТО — это Всероссийское Театральное Общество, — объяснил плотный. — Сообщество артистов, значит.
Сухов снял блондинистый кудрявый парик, вытер им вспотевшее лицо и, усмехнувшись, поправил:
— Это другое ВТО. Совсем другое. Аббревиатура нового времени. ВТО —
Люди в чёрном хохотали так, что даже их чёрные очки запотели.
— А что смеетесь? Над кем смеетесь, господа? — обиженно наморщил лоб Сухов.
Он так муторно и долго, с такими бесконечными переделками сценария и многочасовыми переговорами по утверждению смет готовил этот специфический корпоративный праздник, что и сам перестал шутить на заданную тему и сотрудникам своей фирмы запретил. Людей в чёрном тоже следовало поставить на место. Причём срочно.
— Между нами, господа… — он назидательно поднял вверх указательный палец, — если нефть и газ обязательно когда–нибудь кончатся, то ЭТО не кончится никогда!
Люди в чёрном, задумавшись, примолкли.
— Кстати, куда вы меня везете? — поинтересовался Сухов.
Ответом ему было ледяное молчание.
Часть первая
Золотая Пчела
Глава первая. Поехали?
Человек был изрядно худ, а лицо имел несколько желчное. Зато до сорока своих с лишним лет сохранил вид вечного отличника. Он стоял перед микрофоном и очень старался не обращать внимания на то, что за ним холодно и пристально следит глазок телекамеры.
Камера была установлена почти под потолком, на фоне зеркальной стены. Так что человек, видя своё отражение, вполне мог представить, в каком виде предстанет перед теми, кто будет смотреть запись его выступления. Но вот с руками и глазами всё равно ничего поделать не мог. Глаза его позорно бегали. А руки, которые он не знал, куда девать, время от времени приходилось потирать друг о друга. Была у него такая дурацкая привычка. Словно он — енот–полоскун.
Другие стены в идеально квадратном помещении были задрапированы тяжелыми плотными гардинами. И, если не считать узкой дверцы в одной из стен, больше ничего в помещении и не было. Только тёмно–серый унылый цвет вокруг, циклопических размеров зеркало и микрофон. Ну и молчаливая камера, само собой.
— Зачем я иду на выборы? — бодро начал человек. — Потому что — никто, кроме нас нам не поможет. Уверен — только вместе мы сможем решить наши проблемы. Я — решение принял. Буду работать на посту мэра. Теперь от вас зависит, как мы будем жить дальше. Придите на выборы и проголосуйте. За вашего представителя во власти. За здравый смысл! За всех нас!
Наблюдал за кандидатом не только холодный стеклянный глазок. На самом деле зеркальная стена только с внешней стороны была зеркальной. С противоположной она оказалась вполне даже прозрачной.