Просто играй...

Маленький скептик

Я действительно сильно побледнела. Раньше я круглый год щеголяла бронзовым загаром, когда сходил летний, подновляя его солярием или кремами для автозагара. А сейчас… зачем тратить усилия на свой внешний вид, если от жизни уже ничего не нужно?

— Что ты молчишь? Ты можешь мне, наконец, ответить?

— В тот день было солнце, Лесь. Солнце и гололед. У Димы не было с собой солнцезащитных очков.

— Как не было? — Тупо переспросила подруга. — Он же с ними не расставался по жизни!

— А в тот день — забыл, — надтреснутым голосом пояснила я, снова возвращаясь в недавнее

прошлое.

Якрий, слепящий свет солнца, не по-весеннему морозная погода.

— Черт, малышка, я, кажется, очки забыл.

— Так давай вернемся.

— Да ладно уж, опаздываем, ведь. Да и примета плохая… Садись давай, конкурсантка!

— Ли? Ли-и! Вернись в реальность! — Я открыла глаза и увидела встревоженное лицо склонившейся надо мной подруги. — Ну слава богу, пришла в себя! И часто ты так… уплываешь в недавнее прошлое?

— Проще сказать, часто ли я выныриваю из него, — невесело хмыкнула я. — Знаешь, жить воспоминаниями даже приятно. Ведь там Он — живой, и нет никакой пелены отчаяния, нет кошмаров, раз за разом воплощающихся в полуреальных снах. В этом ирреальном пространстве я до сих пор счастлива. И мне абсолютно не хочется что-то в своей жизни менять. Моя жизнь закончилась 13 марта и я не хочу начинать ее снова.

— Ты с ума сошла?! Нет, ты точно сумасшедшая! Ты вообще соображаешь, что говоришь? — Закричала подруга. — Ты жить должна! Тебе второй шанс был дан не для того, чтобы ты его так бездарно разбазаривала!

— Девочки, вы что, ссоритесь? — На кухню заглянула вернувшаяся с работы мама.

— Элла Георгиевна, ваша дочь сошла с ума! — Возмущенно выпалила Олеська. — Она у вас жить не хочет! Предел ее мечтаний — лежать на диване и пускать слюни в подушку, заявляя, что ничего хорошего в ее жизни уже не будет. Как она у вас еще руки на себя не наложила с таким отношением к ситуации?

— Она пыталась, — отвела глаза мама, выдавая меня с головой.

— Что-о?! — Взревела подруга, кидаясь ко мне и встряхивая за плечи. — Да ты вообще ненормальная, что ли?! У тебя мозги-то есть или как? Чем ты вообще думаешь и думаешь ли?! Как тебя еще в психушку не сдали до моего приезда?!

— Лесенька, не надо так. Лизе сейчас очень тяжело, — тихо проговорила мама, присаживаясь на стул рядом с нами.

— Элла Георгиевна, ради бога! С момента аварии прошло уже больше полугода! А она все никак не войдет в норму. Просто не хочет! И с этим надо что-то делать.

— А может хватит говорить обо мне в третьем лице? Я пока еще здесь! — Вызверилась я, вскакивая с табуретки. — И я сама решу, что мне делать со своей жизнью!

— Да ты уже нарешала, подруга моя! Ты так нарешала, что я за месяц так и не смогла разобраться! Все, чего мне удалось от тебя добиться — это смена имиджа. Ты ведь от людей уже шарахаешься!

— Ты прекрасно знаешь, почему я сегодня убежала. И хватит мне в это уже носом тыкать! Мне, между прочим, больно!

— Нет, вы на нее посмотрите, она еще и обижаться будет!

— Да, буду! Мне надоело! Надоели ваши попытки растормошить меня! Одежда, тренажерка, клубы эти все твои… мне это не нужно! Как вы не можете понять? Меня все это уже достало!!!

С этими словами я выбежала

из кухни. В своей комнате быстро стянула порядком надоевшую юбку, отыскала старенькие потертые джинсы и с удовольствием напялила их на себя. Сняла с вешалки свой любимый растянутый донельзя свитер, влезла в старенькие кроссовки и, громко хлопнув дверью, вылетела в подъезд.

***

— Леся, ну вот зачем ты так? — Укоризненно покачала головой женщина. — Она и так еле-еле успокоилась пару месяцев назад. Такая нервная была — мы прямо не знали, что с ней делать. Врачи ее уже транквилизаторами предлагали колоть. В доме валерьянка не переводилась…

— Теть Элл, расскажите мне, что это за история с самоубийством? — Хмуро попросила Олеся, подходя к окну и чуть приоткрывая жалюзи. В этот момент из подъезда выскочила встрепанная девушка в старой поношенной одежде и, повертев головой по сторонам, быстрым шагом отправилась к автобусной остановке.

— Кошмар, — покачала головой Леся, отходя от окна.

— Что? — Встревожено приподнялась Элла Георгиевна.

— Да ничего. Она опять переоделась в свою хламиду. Так что там с суици-дом-то?

— Ох, Лесенька. Как же это было страшно, ты себе не представляешь… Мы с отцом поседели за эти полгода. Первый раз она хотела перерезать себе вены. Отец успел вовремя, забеспокоившись, почему Лиза так долго не выходит из ванной и не отзывается. Взломал замок, еле смог вырвать у нее из рук лезвие. Она успела только поцарапать кожу. На все вопросы либо молчала, либо ровным голосом говорила: 'Оставьте меня в покое'. Но страшнее всего было во второй раз. Я не знаю, каким чудом получилось так, что именно в этот день Игорь решил за ней проследить. Был дождь, и Лиза, как обычно в последнее время, отправилась погулять. Зонт она, конечно же, проигнорировала, и отец решил догнать ее и уговорить взять его. Он нашел ее на озере, уже по горло в воде. Как она только не заболела — на улице только начало мая было!

После этого случая мы очень серьезно поговорили. Лиза тогда впервые сорвалась и накричала на нас. Заявила, что ей жить не хочется, и не нужно было ее останавливать. Успокоилась только увидев, как отец плачет. После чего сухо пообещала, что больше подобное не повторится, и ушла в свою комнату. С тех пор она ни разу не повысила голос и вообще стала молчаливой. А еще — она перестала плакать. Нет, иногда по ночам из спальни доносятся тихие всхлипы, но красных, заплаканных глаз мы у нее больше не видели. Господи, как же мы допустили, чтобы она так привязалась к этому Диме?..

— Да вы-то тут причем, теть Элл? — Вздохнула девушка. — Просто так уж вышло, что вся Лизкина жизнь была завязана на него. И вы зря на меня сердитесь за то, что я тут сейчас устроила. Ей давно была нужна встряска. Если не хочет идти в клуб, значит, нужно что-то другое. Вот я и решила ее разозлить — хоть какое-то шевеление.

— А вдруг она… снова захочет с собой что-нибудь сделать? — Испуганно спросила женщина.

— Не в этом состоянии, — категорично покачала головой Леся. — Ближайшие полчаса-час она будет остывать. Но я, пожалуй, все-таки съезжу на озеро. Что-то тянет ее туда.