Просто любовь
Шрифт:
Этой женщиной была маркиза Холлмер, в девичестве – леди Фрея Бедвин, сестра герцога Бьюкасла. Когда-то мисс Мартин была гувернанткой леди Фреи, которая распугала великое множество гувернанток до нее. Мисс Мартин тоже ушла, но скорее в гневе, нежели в страхе. Она ушла средь бела дня, пешком, забрав все свои пожитки и отказавшись от выходного пособия, рекомендательного письма и экипажа герцога Бьюкасла. Фигурально выражаясь, она показала всем им нос.
Энн была приглашена на чаепитие к леди Потфорд на Грейт-Палтни-стрит, потому что внук леди Потфорд, Джошуа Мор маркиз Холлмер находился
– Меня пригласили из-за Джошуа,- отвечала Энн. – Ты же знаешь, Клодия, как хорошо он всегда относился ко мне и Дэвиду.
Джошуа был ее другом в то время, когда от Энн отвернулся весь мир. А может, ей так тогда казалось. Джошуа даже обеспечивал Энн некоторой финансовой поддержкой в течение нескольких лет, когда она была близка к нищете. Это вызвало отвратительный и абсолютно неверный слух, что именно он и был отцом Дэвида. Сказать, что маркиз был добр к ней, означало сильно недооценивать случившееся.
Сюзанна запела, и девочки охотно стали подпевать ей, безразличные ко всякому вниманию со стороны прохожих. Мисс Мартин, известная своим строгим взглядом и осанкой, прямой, как шомпол, даже глазом не моргнула.
– А четыре года назад, когда ты искала у нас место учителя математики и географии? Да я бы не наняла тебя и через миллион лет, Энн, если бы хоть на миг заподозрила, что именно эта женщина посоветовала тебе мою школу, – продолжала Клодия. – Она посетила школу за несколько месяцев до этого, вся такая оскорбительно-высокомерная, всюду совала свой нос. Я не сомневаюсь, что она рассмотрела каждую потертость на ковре в комнате для посетителей. И еще выспрашивала, не нуждаюсь ли я в чем. Это надо же, какая наглость! Я живо выставила ее за дверь, и могу сказать тебе, что ни капельки об этом не жалею.
Энн слегка улыбнулась. Она слышала эту историю уже дюжину раз, и все постоянные учителя в школе мисс Мартин знали про ее неугасающую антипатию к аристократии, особенно по отношению ко всем тем неудачникам, которые являлись обладателями герцогского титула, и главным образом к тому, кто носил титул герцога Бьюкасла. Леди Холлмер занимала в черном списке мисс Мартин «почетное» второе место.
– У нее есть и достоинства, – возразила Энн.
Клодия Мартин издала звук, напоминающий фырканье.
– Чем меньше мы станем об этом говорить, тем лучше,- подчеркнула она. – Но, не пойми меня превратно, Энн, я ни капельки не жалею, что наняла тебя, так что, полагаю, даже лучше, что в то время я не усмотрела связи между Лидмером в Корнуолле, откуда ты приехала, маркизом Холлмером, живущим по соседству в Пенхэллоу, и леди Фреей Бедвин. Мисс Осборн!
Ее голос перекрыл все остальные звуки, поэтому девочки прекратили петь. Сюзанна повернула к ним свое привлекательное смеющееся лицо и остановила процессию.
– Дом леди Потфорд, я полагаю, – сказала мисс Мартин, указывая на здание, рядом с которым они остановились. – Не хотела бы я оказаться на твоем месте, Энн, но все же, желаю тебе приятно провести время.
Дэвид покинул группу девушек, чтобы присоединиться к Энн. Сюзанна подмигнула ей и «змейка» продолжила свой путь по направлению к чайной Салли Ланн, находившейся за аббатством по другую сторону реки.
– До свидания, Дэвид, – закричали некоторые из девочек, сегодня чувствовавшие себя на публике более уверенно, чем обычно, чему способствовала праздничная атмосфера каникул. – До свидания, мисс Джуэлл. Жаль, что вы не идете с нами.
Клодия Мартин при этом закатила глаза, и пошла вслед за своими дорогими сердцу воспитанницами.
Как только что заметила мисс Мартин, Энн не в первый раз была звана к леди Потфорд в дом на Грейт-Палтни-стрит. Впервые Энн посетила этот дом – с некоторым трепетом и рекомендательным письмом в кармане – четыре года назад, когда она устроилась на работу в школу мисс Мартин, и с тех пор ее приглашали сюда еще несколько раз.
Но сегодня был особый случай. Постучав в дверь молоточком, Энн посмотрела на девятилетнего Дэвида. Его глаза светились от волнения и ожидания. Маркиз Холлмер был его кумиром, хотя виделись они нечасто. Джошуа был неизменно добр к мальчику, и во время двух встреч в Пенхэллоу – загородном имении маркиза в Корнуолле, где Энн и Дэвид провели по его приглашению неделю школьных каникул, и еще два раза – когда маркиз, будучи в Бате, заходил в школу и брал Дэвида на прогулку в своем экипаже. И он никогда не забывал присылать подарки на дни рождения мальчика и на Рождество.
Ожидая, пока дворецкий откроет дверь, Энн улыбнулась сыну. Дэвид быстро растет, подумала она с грустью. Он уже не малыш.
Хотя он повел себя именно так, когда они вошли в дом и увидели, что маркиз встречает их, спускаясь по лестнице и весело улыбаясь. Дэвид помчался к нему, полный ребяческого рвения и щебеча без умолку. Маркиз подхватил и закружил мальчика под его радостный смех.
Энн, наблюдая за этой сценой, почувствовала, как ее сердце сжалось, словно от боли. Девять лет она изливала на сына всю свою материнскую любовь но, конечно, она не могла дать ему также и любви отца.
– Парень, – сказал маркиз, опуская Дэвида на пол, – у тебя, должно быть, запрятано по нескольку кирпичей в подошве каждого ботинка. Ты весишь целую тонну. Или, возможно, это всего лишь потому, что ты растешь. Дай-ка я на тебя посмотрю. Тебе, должно быть, уже двенадцать?
– Нет! – радостно захихикал Дэвид.
– Только не говори мне, что тебе тринадцать?
– Нет! Мне – девять!
– Девять? Только девять? Я онемел от изумления. – Маркиз взъерошил волосы Дэвида, улыбнувшись Энн.
– Джошуа, – сказала она, – как же приятно видеть вас снова.
Он был высоким, хорошо сложенным мужчиной, с белокурыми волосами, красивым добродушным, лицом и голубыми глазами, которые почти постоянно улыбались. Энн всегда относилась к нему с симпатией, которая иногда граничила с влюбленностью, хотя она никогда не позволяла своим чувствам выходить за пределы дружбы. Джошуа Мор был ее другом, когда она служила гувернанткой в доме его тети и дяди, и продолжал им оставаться и после того, как ее уволили. Энн дорожила его дружбой много больше, чем любой безответной страстью, которая могла бы возникнуть.