Просто о Любви...
Шрифт:
Когда я села в автобус, дождь разошелся не на шутку. Я прислонилась лбом к стеклу. Васька наверняка сейчас бы сказала, что там бацилл немерено. Но было плевать. Я улыбалась, глядя на серое небо. Очень хотелось для полноты счастья смс от моего инструктора получить. Но…сомневаюсь, что люди в сорок лет пишут смс с розовыми соплями…
И вообще…нужно выяснить побольше о его жизни, особенно о личной. Я тряхнула головой, точно сумасшедшая. Видела человека, причем взрослого, два раза в жизни. Уже готова на все. Неизвестно, кто там ждет его дома…помимо мамы.
Прокрутив в голове все варианты источников информации о биографии Матвея Николаевича, я вспомнила нашего препода по теории. Этот дядька был…даже не знаю, какие слова подобрать. Зовут его Самат Кейеркенович, он очень монотонно и нудно рассказывает о правилах дорожного движения. Ужасно клонит в сон. Но это все фигня. Самый ржач, когда он неожиданно вставляет свои истории из жизни и так увлечется, что может все полтора часа рассказывать о жене, дочке или о том, как его подрезали. При этом он такое несет, мы просто ржем с Леркой до слез.
Ну, выглядит это примерно так:
– …Так вот (пауза)…когда трамвай остановился, пропустите пассажиров, выходящих из трамвая и идущих к нему (пауза, посмотрел в окно, молчит минуту)…но не спешите газовать, а то какая-нибудь курица опомнится и с воплем «о, это моя остановка» бросится вам под колеса…(пауза). Вот мне непонятна женская логика, сегодня утром жена говорит, мол, разменяй мне одну тысячу рублей по пятьсот…(пауза, продолжительная, я успела написать смс). Я даю ей две пятисотки, а она мне протягивает семьсот рублей…где логика? (все ржут, он задумчиво смотрит в окно)…и кто учил ее считать?
Или вот так:
– …У регулировщика всего три положения, чего тут запоминать? ( пауза, смотрит в окно). Вот первое (тычет указкой в картинку), вот второе (снова тычет), а вот третье (снова тычет). Понятно, да? (Все смотрят на него, как на врага народа, ибо итак было непонятно, а от такого объяснения вообще ступор полнейший).
Он смотрит на нас, тяжело вздыхает и говорит:
– И чего вам дома не сиделось? Пришли тут…учиться…(вздыхает, смотрит в окно).
Короче, дядька вообще отменный. Мы называем его Самокат, ну а как еще перековеркать имя Самат?
Так вот, ему только задашь вопрос, а информация льется просто с избытком…Нужно выбрать день, когда на теории мало народа и спросить про инструктора моего. Уверена, этот все расскажет, ему даже не надо будет представлять, что он попал в плен к немцам.
Я вышла на своей остановке, дождик мелко моросил. Натянула капюшон на голову, набрала Лерку.
– Аллё, – бодренько ответила она.
– Здрасьти! Хочу с тобой совет держать!
– Давай!
Я медленно шла к дому, кратко рассказывая об Эдике, Матвее (заметьте, Матвее…губу уже раскатала) и о своем плане выведать всю информацию у Самоката. Когда я замолчала, в трубке было тихо, как украинской ночью, когда прячут сало.
– Эй, ты тут? – спросила я.
– Я перевариваю…Я тебя поддерживаю, но я в шоке…Да, конечно, он классный, это я про Матвея Николаевича, а то подумаешь еще, что я покушаюсь на твоего Эдика…тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо…Так вот, он классный, но я в шоке, что ты так серьезно отнеслась к нему…и хочешь…кхм…Ладно, давай так, завтра на теории постараемся выведать. Кроме того, у тебя же в обед завтра два часа занятий. Вот еще с ним поболтаешь, может и сам чего расскажет. А после теории пренепременно нужно посетить суши-бар или пиццерию, чтобы все обсудить! С пивом, желательно…
– Капец…я так точно сопьюсь…
– Извини меня, это же Матвей Николаевич, тут без пива никак, вопрос-то серьезный! А тем более будем говорить про Эдика, а это вообще жуть.
Я согласилась с Леркиными доводами и поплелась в свою квартиру. Вот сто процентов мама уже стоит с раздутыми ноздрями, будет заступаться за Эдика.
Открыла дверь. Мама стояла с раздутыми ноздрями и руками, упертыми в бока. Из туалета папа крикнул:
– Закончилась туалетная бумага! Подайте кто-нибудь!
Не помогло, вернее, это маму не отвлекло.
– Мам, привет! – я разулась и чмокнула маму в щечку, – Только не ругай меня, пожалуйста! Я не виновата, что ему не понравилось, как мы пообщались.
– Что ты ему наговорила?
– Я наговорила? – я сделала удивленное лицо, – А он сам-то не рассказал?
– Нет, ну мне кто-нибудь даст туалетную бумагу? – гаркнул папа из дамской комнаты. Или из мужской, не важно.
– Он сказала, что ты скучная и совсем неинтересная, плюс ко всему ведешь себя не очень хорошо!
– А ты веришь этому упырю, а не родной дочери?
– Сашенька, я понимаю, что с ним скучновато, потому что кроме как об истории он говорить ни о чем не может…Но в целом он ведь не плохой!
На этих словах дверь туалета с грохотом распахнулась:
– Ё….твою…., ДАЙ МНЕ ТУАЛЕТНУЮ БУМАГУ И ОТСТАНЬ ОТ РЕБЕНКА!!! Ей нафиг не нужен твой Эдик и мне в зятья тоже его не надо!
– Ха! – Мама прошла в кладовую, достала рулон бумаги, дверь в туалет прикрылась, осталась только щель. Именно туда мама просунула бумажку.
– Раньше ты так не говорил! – сказала мама в эту щель.
Я бочком рванула к себе. Оказавшись в комнате, вздохнула с облегчением. На подушке спал наш волосатый домашний уродец.
– Чак, свали с подушки, – грозно сказала я.
Очень хотелось чаю, поэтому, скинув кошака, и напялив халат, я крадучись пошла на кухню. Правда, зря. Там уже были мама и папа.
Я села за стол.
– Мам, налей мне чай. Раз ты у плиты стоишь.
Она налила чаю. И тут папа заговорил. Я так понимаю, его целью было примирение нашего семейства: