Просто работа
Шрифт:
— Можем ли мы чем-нибудь помочь, уважаемая?
Бедуины считают проводников дальними родственниками. Не слышала, чтобы у нас с ними проблемы были. В Городе — там да, там особо хитрожопые ребята заседают. Постоянно пытаются что-нибудь с нас поиметь. Но до них еще добраться надо. И не факт, что я туда сунусь.
— Я бы хотела обменять пару вещей на то, что может мне понадобиться в дороге.
Кивнув, всадник двинул коня боком, давая мне возможность подойти к медленно ползущему каравану. Все правильно. Это надо с баши разговаривать. Старший будет решать — что, где и как.
Торговаться стали на привале. Куда мне любезно предложили доехать на одном из верблюдов.
Крохотный оазис,
Старый бедуин дождался, пока помощники постелют видавший виды ковер, поверх уложили несколько подушек и вышитую скатерть. На нее уже — угощения. Я попробовала изюм, вяленую хурму и что-то непонятное. Большую часть местных овощей и фруктов даже лучшие специалисты в земных растениях опознать не могут. Лишь после того, как мы прикончили первый пузатый чайник, полный черного пахучего напитка, настал черед неспешной беседы.
— Уважаемая хочет мне что-то предложить?
— Совершенно верно, почтенный.
Только так. Я среди местных племен не наработала серьезную репутацию, поэтому меня уважают. Как человека, способного пройти пустыню насквозь. Те, кто не может и сгинул в дороге, остаются безымянными. На кости подобных бедолаг можно случайно наткнуться, когда топаешь среди местных барханов.
Почтенный — это уже статус. Это уже прожитая жизнь, дети, внуки. Это последнее слово за большим столом, куда собираются соплеменники для решения важных вопросов. Первыми будут высказываться молодые, кто вечно торопится. И лишь похожие на испеченную на солнце картошку аксакалы буду думать, взвешивать высказанное мнение и поставят точку в так и не начавшейся дискуссии. Мудрые люди, что еще скажешь.
— И чем вы хотите порадовать мое сердце?
Достаю из кармана два яйца, будто выточенных из хрусталя. В каждом — темно-синяя искра, застывшая в движении. Кажется, будто она только-только попыталась распушить крохотные лапки-лучики и тут ее заморозили, превратив в камень.
У каждого хорошего ходока всегда есть что-то серьезное для возможной торговли. Глупцы называют это неприкосновенным запасом. Они ошибаются, как обычно. Неприкосновенный — это уже из разряда несуществующих артефактов, горки абсолютно чистых изумрудов или чего-нибудь столь же ценного. То, что у тебя купят молча и не торгуясь. Но кроме запаса на самый паршивый день, у ходока наверняка в загашнике лежит пять-шесть безделушек, которые приятно греют сердце и которые можно выменять на что-нибудь полезное. Главное — знать, кому конкретно этот товар может понадобиться. И сколько за него могут дать, заставив внутреннюю жабу молчать. Для начинающих бродяг — даже вечный светляк с возможностью подзарядки — великая ценность. Для меня — расходный материал.
Но с этими «арочками» все куда серьезнее. Да, я их сумела выиграть в карты у пьяного идиота. Он считал, что может жульничать в карты и передергивать, даже когда глаза в кучу собрать не в состоянии. А я внаглую подменила колоду и раздела его до исподнего. Оставила один-единственный медяк на память и свалила от греха подальше. Зато теперь могу предложить баши самую ценную в пустыне вещь. Зародыш будущего оазиса.
Если артефакт закопать в песок, то через месяц на том месте пробьется ключ с чистой водой, появится вокруг редкая зелень. Если перед садовыми работами уложить одно из «яиц» в глиняный кувшин — получишь колодец. Именно таким образом в местных краях появилась большая часть спрятанных от чужаков стоянок. А за воду здесь часто платят золотом. Потому что деньги — это ерунда. Вода — это все.
— Уважаемая явно хочет разорить старика. Боюсь, мне будет нечем отдариться в ответ. Это слишком много для бедного Кайсаха.
— Мне не нужны богатства похороненных в песках городов. Меня вполне устроит, если вы поможете пройти кратчайшей дорогой до Ледяного Города, — протягиваю первый артефакт. Следом двигаю второй: — И поделитесь оружием и защитой, которые помогут спасти жизнь в будущем, если вдруг на меня нападут со спины.
Старик задумался. Не верю, что у прижимистого купца не найдется чего-нибудь полезного. Мне ведь не Луну с неба, у меня запросы куда проще. Поэтому аккуратно пью новую порцию чая, разглядывая медленно встающее марево над барханами. Скорее всего, здесь караван до вечера останется. Вряд ли пойдет дальше по жаре. Поэтому и хочу выторговать проход через портал к соседям. Пешкодралом по пустыне я и за неделю к границам не выйду. Не мое это место. Чужое для одиночки.
— Я вас услышал, уважаемая. Готов предложить вам несколько вещей, которые вряд ли смогут хоть как-то компенсировать вашу щедрость. Но я попробую…
Хлопнув в ладоши, баши дождался, когда из-под навеса к нам прибежит щуплый мальчишка в белой чалме. Судя по возрасту — внук. Слуги на голове носят подобие тюбетейки. Только знатные и уважаемые люди имеют право намотать на голову рукотворную пирамиду.
Через пять минут хозяин стал раскладывать напротив моих артефактов своё добро.
— Это «Одежды праведника». Защитят от пули, огня и холода. Клинковое оружие блокируют слабо. Требует двойной подзарядки, но зря ману не тратит.
Вытянутая янтарная капля со сложным серебристым рисунком внутри. Мощная вещь. И знакомый «вертолет» снизу. Практически вечная «арочка». В Городе у меня за нее бы содрали монет двести. Золотом. И собеседник еще скромничает, предлагая такое для торга.
— Можно держать рядом с другими артефактами?
— Я дам мешочек. Подвесите на шею, никаких проблем не будет.
Следом на скатерти появились пистолеты.
— Два «Гнева Его». Шестизарядные. И полсотня патронов к каждому.
Знакомая штука. Напоминает Кольт-1911 из моего мира. Разве что ствол чуть массивнее. И магазин не на девять зарядов, а только на шесть. Еще богатая инкрустация по бокам ствола и желтая от старости кость накладных щечек на рукояти. Безотказные машинки, я в свое время не купила по единственной причине — взяла револьвер в том же калибре. Шла на болото, а там пистолеты от воды и грязи клинит изредка. Барабанные механизмы куда надежнее для бултыхания в тине.
— Пули доработать можно? Мне повезло проверить крупный калибр с «ночной прохладой». Понравилось.
— Запретная магия. Если у вас найдут, может быть, и посмотрят сквозь пальцы, разве что конфискуют. Нам же — обе руки отрубят и на кол.
— Жаль. Вражескую защиту отлично дырявит.
— Могу предложить четыре доработанных патрона под «плакальщика». Там вся пуля — артефакт. При попадании в человека, причиняет ему сильную боль. Никакие амулеты не спасут. Действует безотказно. К сожалению, за каждый вынужден буду попросить по динару. В счет оплаты мастеру.
Не задумываясь, выгребаю из кошелька четыре тяжелых рубля, кладу рядом с «яйцами».
— Насколько сильно моему противнику не понравится?
— Полчаса не сможет разогнуться, если в живот прилетит.
— И такое официально можно использовать?
— Городская стража постоянно с собой носит. В их мастерских и покупаем потихоньку. Используют для того, чтобы слишком наглых гостей успокаивать.
Теперь понятно. Наверняка — ходоков или «пассажиров» потчуют. А что, идея здравая. Нелетальное оружие, способное любого крутого перца на жопу усадить с выпученными глазами. Пока будет пытаться продышаться — ободрать все опасное с тушки и в кандалы. Главное — никаких покойников. За трупы ходоки спрашивают. Злопамятные стервы, это каждый местный знает. Поэтому — раздеть, ценности в казну, провинившегося депортировать. Сплошной профит.