Просто судьба
Шрифт:
Мена удивленно посмотрела на нее.
— Папиному брату? — переспросила она. — Но он же за границей.
— Я знаю, любимая. Он в Индии со своим полком, но ведь в письме, которое он прислал нам после смерти лорда Мэнсфорда, он писал, что они вскоре вернутся в Англию.
— Да, конечно, — согласилась Мена, — теперь я вспоминаю.
Она была так потрясена и расстроена смертью отца, что каждый раз начинала плакать, читая письма с соболезнованиями.
— У Стивена
— Безусловно, вы правы! — согласилась Мена. Когда она вышла из комнаты, ей почудилось, что земля проваливается у нее под ногами.
Теперь она теряет и свой дом.
Единственный родной дом, который она когда-либо знала в своей жизни и который так любила за его древность и красоту.
Кроме того, она представила, насколько неприятно постоянно ощущать себя третьей лишней, ведь для ее матери и герцога единственным желанием будет оставаться только вдвоем.
«Может быть, мне удастся уехать куда-нибудь», — мрачно подумала она.
Но она не могла представить себе никого, кто с радостью приютил бы незамужнюю молодую женщину.
Она понимала, что леди Мэнсфорд и слушать не станет, если ее дочь заговорит о возможности самой зарабатывать себе на жизнь.
«Что мне делать… что я вообще могу сделать?» — спрашивала она себя в отчаянии.
Но, кажется, ответа на этот вопрос не существовало. Вместе с миссис Джонсон они испекли бисквит и приготовили плюшки.
Мена подумала, что они немного напоминают те, что подавали в замке.
Время шло, она вернулась в гостиную.
Как она и ожидала, глаза матери были закрыты и она мирно спала.
Мена осторожно прикрыла за собой дверь и пошла к конюшне.
Этим утром, когда она подбирала цветы для дома, Зимородок бродил за ней по садовым дорожкам.
Сейчас она снова вывела его из стойла.
Заметив старого конюха своего отца, который провел в их доме долгие годы, она обратилась к нему:
— Кстати, Гейл, у нас вечером будет гость. Не присмотрите за его лошадьми, пока джентльмен будет у нас?
— Да уж непременно, мисс Мена, — ответил старик, — и положу свежего сена, коли ваш гость захочет распрячь их.
— Да, позаботьтесь и об этом, — ответила ему Мена. Она побрела в сад, сопровождаемая Зимородком.
— Каким бы великолепным ни оказался парк герцога в Девоншире, она была уверена, что будет тосковать по всему, что занимало такое большое место в ее жизни.
Она вспомнила, как однажды совсем маленькой девочкой
А потом, ликуя, принесла их отцу.
— Это тебе, папа! — сказала она тогда.
Он поднял ее на руки и поцеловал.
— Ты очень умная девочка, — улыбнулся он. — Ты принесла мне нарциссы, распускающиеся, когда уходит зима и весна приносит нам новую надежду и радость, словно Персефона прогоняет прочь тьму, царящую в подземном царстве теней.
— Ты говоришь обо мне, папа? — спросила она его тогда.
Ей показалось, что произнесенное им имя чем-то похоже на ее собственное.
Отец рассмеялся:
— Да, моя любимая, о тебе, и где бы ты ни оказалась, ты принесешь весну каждому, кто будет на тебя смотреть.
Мена в тот момент ничего не поняла из сказанного.
Но сейчас ей хотелось бы принести весну Линдону.
И тогда он смог бы завести своих собственных лошадей и больше не объезжать их для других.
«Даже если… мне никогда больше не увидеть его, — подумала она, — я буду молиться за его… счастье».
Она пробыла в саду довольно долго, затем отвела Зимородка обратно в стойло.
Приближалось время чая. Ей подумалось, что, если герцог собирался приехать, он скоро уже должен появиться, потому что вряд ли он планирует покинуть их сразу после чаепития.
Она вошла в дом и увидела, что мать уже проснулась.
— Я заснула, — сказала госпожа Мэнсфорд. — Дорогая, поправь мне волосы. Прическа наверняка испортилась.
— Нет, мама, она только немного примялась, — заверила ее Мена.
Мать поднялась с дивана и подошла к окну. Мена увидела тревогу в ее глазах.
— Возможно, он забыл обо мне! — сказала она едва слышно.
Как раз в этот момент дверь отворилась и Джонсон своим самым торжественным голосом объявил:
— Его светлость герцог Кэрнторпский, мэм!
Элизабет повернулась и восторженно вскрикнула.
— Вы приехали! Вы приехали! — повторяла она с пылкостью юной девушки.
Герцог пересек комнату, спеша ей навстречу, и взял протянутые к нему руки.
Он поцеловал их одну за другой.
— Я приехал при первой же возможности, — ответил он. — Мне уже стало казаться, что гости никогда не разъедутся!
— Но вы здесь! — сказала Элизабет, глядя на него с обожанием.
— Да, я здесь, любимая моя, — сказал герцог, — и это единственное, что имеет для нас значение.
Понимая, что она лишняя. Мена направилась к двери.
— Там, снаружи, вас ждут, Мена.
Он произнес эти слова и тут же снова повернулся к Элизабет.