Просто жизнь. Одна из миллионов
Шрифт:
Точком в бок возвращает меня Абу к реальности. Куда, говорит «улетел», никак в Россию? Ну что тут скажешь?
– Да вот думаю, на кой черт мы здесь все собрались? Посмотри, кто в машинах сидит. Парни, чуть не из всех стран мира. Ну а что мы здесь делаем? Ты вот, инженер, неужели сюда ехал газеты таскать?
Погрустнел Абу, задумался.
– Знаешь, если бы не эти революции вечные, не резня нескончаемая, когда одно племя к власти приходит и других резать начинает, не ехал бы я. Я ведь думал, что в демократическую и культурную страну еду, разве я такое представить мог?
Он безнадежно машет рукой и тоже задумывается. Чувствую, теперь уже я его в тоску загнал, уже сам ткнул его под бок кулаком.
– Не переживай, бог не выдаст — свинья не съест!
– Pardon???
Понимаю, что наша пословица звучит не так. Начинаю делать литературный перевод, мол если от тебя Аллах не отвернулся, то свиньей не станешь. Задумался он ненадолго, правда и у меня небольшой
– Это у вас так в России говорят?
– Ну да, пословица такая.
– Умные у вас люди! Ведь это же надо, так правильно сказать!
Ну кажется пронесло и в этот раз. Вообще, эти мои вольности с различными традициями и условностями могут когда-нибудь добром не кончиться, хотя пока, тьфу-тьфу, все мне с рук сходит. Иногда на такие «угли» наступаю, за которые иноверцев «резить» положено безо всяких раздумий, ан нет. Всегда мне навстречу идут, даже еще и просвещают в вопросах, которые вообще для других закрыты. Правда, объясняют это тем, что я «очень честный и справедливый». Хотелось бы им верить, хотя я о себе так не думаю.
Ладненько, время уже почти половина четвертого, пора и честь знать. Собственно, пора и свою «лайбу» прогревать, чай уже остыть успела, да ноги размять не мешает.
Хлопаю Абу по плечу, стараюсь на прощанье посильнее и пока он сдачи дать не успевает, выпрыгиваю из машины. Заныриваю в свой Форд, завожу, но сидеть в холодной машине что-то не тянет, лучше еще прогуляться. Двигаюсь вдоль машин. Некоторые еще дремлют, другие приветственно машут лапами, зовут зайти. Машу в ответ и двигаюсь дальше. Вижу в отдалении знакомый вэн, мои приятели из Индии. Вообще здесь практически все мои приятели, каждый день встречаемся, все иммигранты, за исключением нескольких, сплошной «интернационал». Но все же есть те, с которыми отношения более дружеские. Вот к таким и мои хинди относятся. Их работает большое семейство. Приезжают они на двух легковых и одном вэне. Вообще-то я подозреваю, что это 3 отдельные семьи, но расспрашивать подробно не решаюсь, с моим английским все равно во всех степенях родства запутаюсь. Обычно я сразу прямиком в их вэн ныряю. Там их пожилая мамаша, старший из них Ашок (опять же я его окрестил сокращенно) и их молодая родственница. Эти хинди из благородных фамилий. Они меня долго пытались просветить насчет каст и различий между ними, правда я слабо понял, ясно одно, темный лес для нас. Запутавшись во всей этой кухне, я сказал, что для меня все люди равны и делятся только на две касты, те которые честно работают своими руками и те, кто ворует и торгует. Эта классификация их развеселила. Они долго смеялись, и наш вэн, наверно, качался от их ржанья, ведь в него набились и их родственники из легковых машин. В итоге Ашок поднял руку, ржачка закончилась и он сказал, что я в сущности прав, хотя классификация довольно смелая. А вообще, ребята они веселые и очень умные. Они мне называли свои университеты и специальности, правда каюсь, все равно их все не запомнил. Да, собственно, ум у них и на лицах написан. Все белокожие, хотя я себе раньше индийцев только весьма смуглыми представлял. Тоже разъяснили мне, что чем кожа белее, тем происхождение и класс выше. Если их послушать, так остается только порадоваться, что мы в России родились, а не в Индии. Кто знает, в какую касту при рождении угонишь, а перейти из одной касты в другую практически невозможно. Я так Ашоку и сказал, что если на него посмотреть, то он по виду не меньше, чем раджа. Такой величественный, один тюрбан чего стоит. Как наш вэн от их ржанья не рассыпался, до сих пор удивляюсь, похоже я опять какую-то промашку дал. Даже другие ребята с улицы стали заглядывать, хорошо у нас уже и так места не было. Смеялись до слез, вытирали их и долго остановиться не могли. Когда все же успокоились, Ашок сказал, что ему до раджи так же далеко, как и до Шивы, легче президентом стать. Хотя насчет тюрбана, говорит, я не ошибся, он действительно стоит очень дорого. И камень на нем действительно настоящий. Ну тут уже моя очередь настала «офонареть», с таким «булыжником» на лбу и по улицам ходить?! Я бы не рискнул, точно.
А вообще с ними интересно было поговорить. Очень удобно, что когда он рот открывает, то все замолкают, т. е. почитание старших у них строгое. И когда его мать начинает говорить, то аналогично. Зато когда он молчит, то от их вопросов со всех сторон я отбиться не успеваю. Хотя они знают о нас немало, но это тоже общеизвестное, как и мы о них знаем. А вот чем и как люди живут, что кушают, как одеваются, как работают, что читают….. Признаюсь, что многое у них удивление вызывало, они себе нас как-то иначе представляли. Да и у них мне многое открылось. А вопросов было столько, что конца и видно не было. Видя такой их интерес, посоветовал я Ашоку какого-нибудь русского парня или девушку в своей семье оженить, и тогда он все их вопросы прояснит, благо время будет. Конечно, я это в шутку выдал, но Ашок абсолютно серьезно воспринял и выдал мне такое, от чего я чуть не упал. Сказал, что я их семье очень нравлюсь и его племянница с удовольствием станет моей женой. Нет, не без того конечно, чтобы я на нее не поглядывал, уж очень она красивая была, ничуть актрисам не уступала. Да и характер у нее видимо хороший, не единожды мы вместе чай пили и о жизни с ней разговаривали, но жениться?! Пришлось мне срочно назад пятками отыгрывать, и про единобрачие вспомнить, сказать что происхождение у меня не из благородных, а из семьи военных и стар я, молодой женой обзаводиться, хотя бы и красавицей и еще что-то, что по ходу мог вспомнить. Но Ашок с легкостью стал мои доводы опровергать, мол, просхождение из военных всегда благородным считалось, а раз так, то единобрачие не для меня по их канонам и прочее. Мол возраст у меня вполне мужественный, только в расцвет вхожу… Посмотрел я на их лица, вижу они все это всерьез. Пришлось и мне всерьез. Сказал, что по нашей религии я большой грех свершу и за это меня Господь накажет. Вроде поверил, хотя сказал что всегда готов к этому разговору вернуться, если я передумаю. На этом мы и постановили, а приятелями так и остались. Поэтому я всегда к ним на чай, какой-то особый, забегаю, когда газеты ждем и время есть.
Вот и в этот раз решил к ним на огонек забежать, поздороваться. Хотя похоже сегодня почаевничать уже не удастся, огни трака показались, пора к своей машине разворачиваться.
Пока по снегу дополз до машины, трак уже успел развернуться и приступить к раздаче пачек газет. Абу уже багажник заполняет, скоро начнет в салон, на сиденья нагружать. Спешу подъехать ему в хвост и выскакиваю помочь. Мне не трудно, а ему пару минут сэкономить тоже дело. Начинаем швырять в четыре руки, только свист стоит. Загрузили. Абу захлопывает дверцы и багажник, потом с силой хлопает меня по плечу и ехидно сияя своими зубами и белками, ныряет за руль. Я остолбенел, потом вспомнил, что это он мне «долг» вернул. Ну ничего, я тебя еще огрею, по русски, чтобы твои косточки черные хрустнули…
Начинаю метать пачки в багажник. Ко мне подбегают два парнишки. Ну прямо копия мой Абу, правда лет на 15 моложе. Я их не знаю, видимо новенькие, тем более странно, что кинулись помочь. Вообще-то помощь — дело добровольное, но далеко не все — всем помогают. Может, и у канадцев уже нахватались любимого: «It’s your problem», может еще рассовые неприязни не смогли перебороть, в общем разные факторы. Но я лично этим ни в коей мере не заражен, благо, нас в совке воспитывали в уважении ко всем. Должен признаться, что и ко мне относятся с большим дружелюбием, ну а уж когда касается погрузки газет, так, наверное, дня такого не было, чтобы кто-то сам не бросился, вот как сейчас. Но, отдать должное, белокожие иммигранты не особо к темнокожим расположены, даже многие из наших.
Все. Пачками забит багажник и заднее сиденье. Теперь подъехать к вэну менеджера, который почему-то сегодня приехал позже трака, и взять у него «прокламации» с исправлениями рута на сегодня. Дежурит сегодня Джон. Как всегда, встречные дежурные приветствия, передача бумажек из рук в руки и я отъезжаю немного в сторону, паркуюсь. Для начала пробегаю по уточнениям, сверяю количество клиентов на сегодня. Это очень важно, их число и количество розданных газет должно обязательно совпасть. Затем начинаю вскрывать пачки и считать газеты, одновременно складывая их в подобие плоской трубочки и перематываю каждую резинкой. Готовые перекидываю на соседнее «пассажирское» сиденье, правда вначале на пол перед ним, плотно забивая там все пространство. Когда это место уже будет забито, начну перекидывать на заднее.
У каждого деливери своя система работы. Я предпочитаю пересчитать газеты прямо здесь, иногда в пачках не хватает, а когда это обнаружится уже на участке, то потом придется из-за одной газеты мчаться в офис нашего дистрикта и потом обратно на участок. Удовольствие это из малоприятных, кусается и бензином и временем, ведь от моего участка до офиса километров десять-15, а на дорогах уже будут машины, сильно не разгонишься.
Работаю быстро, в темпе. Руки уже автоматически делают свою работу, но стараюсь себя все время подстегивать, ведь время теперь работает против меня.
Ну вот, так и есть, двух штук не хватает, опять придется к Джону шлепать, хорошо недалеко от него стою, можно и пешком. Ну и возьму конечно не две, а три, «запас карман не тянет». Правда, у него дурацкая манера переспрашивать, правильно ли пересчитал, потом с неохотой давать, как будто их у него из души вытягиваешь. Когда дежурит Билл, тот не кочевряжится, отдает сразу.
Все! Все 257 штук теперь в «рабочем» виде, 12 из них в пластиковых кульках, для тех клиентов, где есть опасность, что они могут подмокнуть или приходится вешать на ручку двери. К счастью сейчас зима. В дождливую же и сырую погоду уходит не менее полусотни кульков ежедневно. Бумажный мусор упаковок и обрезки ленточек, которыми пачки были обвязаны — на полу сзади, когда буду заезжать домой, выброшу в мусорку. Ну, а теперь взгляд на часы и резкий старт.