Простофилей быть непросто
Шрифт:
Филя затаился. И, как только дверца «Мерседеса» приоткрылась и водитель стал усаживаться, стремительно шмыгнул прочь от машины.
– Что ты ему устроил? – шепнул Даня. – Может, колесо проколол? Я боялся, что ты именно это решил сделать. А предупредить тебя уже было поздно. Проколоть колесо, по-моему, было бы подло.
Даня проводил глазами пронесшийся мимо «Мерседес». Машина мчалась, как самолет по взлетной полосе!
– Я мину подложил, – спокойно сказал Филя. – Считай до десяти. Сейчас будет взрыв.
– Да ну тебя! – отмахнулся
– А то где же? – ухмыльнулся Филя. – Конечно, в туалете, куда заходят дети. Вот, стих получился! И как только эти стихи сочиняют? У меня чуть рифма – сразу вранье. В туалет ведь не только дети заходят.
Но несмотря на неудачи в поэзии, Филя был доволен. Он даже руки потирал от радости.
– Я вот только боюсь, – вздохнул он, – у «Мерседеса» такая скорость, что никакая жвачка не удержит эти пробки. Надо было, наверное, проще действовать. Прикрутить к выхлопной трубе обыкновенную консервную банку.
Пока они разговаривали, заправились и Кошкины с Лопушковыми. Аська с Аней что-то шептали друг другу и показывали на Филю.
– Вот девчонки! – возмутился он. – Только бы смеяться над человеком.
– Да ты что! – не согласился с ним Даня. – Думаешь, они не поняли, куда ты ползал? Очень даже поняли. Вот и восхищаются твоим героизмом.
Даже порозовели слегка от таких слов еще совсем незагорелые Филины щеки.
Через километр разноцветная кавалькада «девяток» обогнала «Мерседес», застывший на обочине. Его водитель стоял на четвереньках и заглядывал под днище машины. Когда колонна, напоминающая светофор, проезжала мимо, «бандит» проводил ее долгим взглядом. Не прошло и нескольких секунд, как «Мерседес» легко обогнал колонну. Филя при этом открыл окно до отказа и высунул наружу голову, прислушиваясь к шороху шин по асфальту. Довольный, он помахал рукой Дане, который оглядывался назад из передней машины.
– Чему ты так радуешься? – спросила мама.
– А почему бы не порадоваться? – удивился Филя. – Все прекрасно.
Но мама знала Филю досконально. И поэтому подозрительно на него покосилась.
Через несколько километров тот же «Мерседес» снова стоял на обочине. Здоровяк, насупившись, как бешеный бык, смотрел на своего «железного коня» и переводил злой взгляд на тройку «девяток».
– Может, его подбросить? – предложил Филя.
Мама еще более подозрительно взглянула на него.
– Филипп, – строго спросила она, – ты где был, когда выходил из машины на заправке?
– Конечно, в туалете. Куда заходят дети, – хихикнул Филя.
– Что-то мне не верится… – задумчиво пробормотала мама.
Через минуту их опять обогнал «Мерседес».
Мама забеспокоилась всерьез:
– А может, он играет с нами, как кошка с мышью? Точнее, с мышами?
– Не волнуйся, у него просто что-то с машиной, – успокоил ее Филя. – Вот он и останавливается, пытаясь узнать причину.
– Почему ты об этом говоришь так уверенно? – обернулась к нему мама.
– Я тоже так считаю, – поддержал Филю папа. – Если водитель часто останавливается и осматривает машину, значит, ищет неисправность. Не находит – едет дальше. Но опять слышит в двигателе подозрительный шум – и опять останавливается. Со мной так много раз бывало. Так что тут особенного ума не надо.
– Понятно, – вздохнула мама. – Вы сговорились. Это ясно по вашим обидным репликам. Особенный ум, конечно, только у вас.
И опять машина стояла у обочины! А водитель… Нет, водитель был не за рулем. И даже не рядом с «Мерседесом». Он… стоял посреди дороги! И совершенно ясно было, что он перекрыл дорогу именно «светофору». Почему-то как раз в этот момент все шоссе, насколько хватало взгляда, было абсолютно пустынным.
Хорошо, что расстояние было достаточным для того, чтобы затормозить плавно. Особенно важно это было, конечно, для начинающего водителя желтой «девятки». Как только машины остановились, здоровяк спокойно сошел с асфальта на обочину, положил ладонь на капот «Мерседеса» и стал выстукивать пальцами какой-то неприятный марш.
– Вам нужна помощь? – высунулся из окна первой, красной, машины Иван Сергеевич Цветков.
Здоровяк молчал, оглядывая путешественников. Тут уж их терпению пришел конец.
– Да объясните же наконец ваше поведение! – вскричал Иван Сергеевич, громко хлопая дверцей.
Захлопали дверцы и двух остальных машин.
Водитель «Мерседеса» хмыкнул:
– Дружненький коллективчик!
«Коллективчик» стал вертеть головами. Десять человек переглядывались, ничего не понимая. У Дани, Фили и Аськи с Аней было целых шесть родителей. Вместе получалась почти футбольная команда. И вдруг ее останавливает на дороге какой-то одиночка, который и на вратаря не тянет, потому что играет без всяких правил!
Филя подумал об этом и сразу же внутренне прикусил язык. Если честно, без всяких правил сыграл и он сам… Подстроил вредность? Подстроил. Тут не отвертишься. Что в оправдание можно сказать? Почти ничего. Кроме того, что Филя таким образом стремился наказать здоровяка за его хамство. Но вся злость на этого хама прошла у Фили уже после первой остановки «Мерседеса». Отомстил – и достаточно. А сейчас дело, видно по всему, усложнялось.
– Как это понимать? – прорычал водитель «Мерседеса». – Папа, мама и я – хулиганская семья?
– В чем дело? – удивленно спросил Иван Сергеевич.
– Мне еще и объяснять вам надо? – презрительно прищурился здоровяк. – А может, наоборот?
– Короче! – вдруг каким-то глухим и совсем чужим голосом произнес Лев Николаевич, папа Фили. – Кончай базар. Ехать надо. В чем дело?
Не только водитель «Мерседеса» с интересом взглянул на Льва Николаевича, но и все его спутники. Такого голоса, да еще и с такой интонацией, от кандидата биологических наук Лопушкова никто никогда не слышал!