Простой человек
Шрифт:
Туманов на несколько дней уехал в те места, где грабили басмачи, и подолгу разговаривал с людьми, По их словам, басмачи искали и насильно отбирали оружие и боеприпасы, золото, серебро и другие ценные вещи.
«Значит, теперь нет никого, кто доставлял бы ору жие и боеприпасы на Амударью. После того, как попался тот лодочник, басмачи стали паниковать», — подумал Туманов, делая выводы из поездки.
Однажды три-четыре человека приступили к ремонту угловой комнаты площадью около пятидесяти метров в здании учреждения Туманова. Комнату они вычистили, побелили, поставили новые окна и двери. Потом бойцы добровольческого отряда стали перетаскивать в комнату тяжелые ящики со склада боеприпасов. Им никто не говорил, что содержится в ящиках. Вдруг один из принесенных ящиков уронили на землю. У него отлетела крышка и оттуда выпали три смазанных маслом ручных пулемета. Добровольцы, собравшись, осматривали оружие. В это время прибежали Туманов и начальник милиции.
Начальник милиции рассердился на бойцов, уронивших пулеметы на землю и испачкавших их. Потом приказал отнести их на склад, заново смазать и упаковать в ящики. К этому времени стемнело.
Случай с ящиками был забыт. Вокруг комнаты, куда сложили ящики, поставили вооруженную охрану.
На другой день утром Туманов собрал отряд и огласил приказ:
— Товарищи добровольцы, сегодня вечером по особому заданию вам придется оседлать коней. Поэтому принесите из дома продукты на два дня.
Вечером, пока отряд седлал коней, Туманов обошел вокруг дома, в одной из комнат которого сложили тяжелые ящики, и предупредил охранника, чтобы он, если появятся посторонние вооруженные лица, сразу же. самолично сообщил об этом.
Туманов увел отряд добровольцев от центра района приблизительно на десять километров и придержал коня. Он отобрал среди добровольцев десять надежных человек и уехал в другую сторону. С отрядом остался начальник отдела милиции.
Туманов и его бойцы другой дорогой возвратились назад. Не доезжая до центра района, привязали лошадей в одном дворе. Затем, когда стало темнеть, они по низине один за другим собрались в здании ГПУ.
— Возможно, сегодня ночью басмачи нападут на наш новый склад, — объяснил Туманов, — будем ждать.
После того, как достаточно стемнело, Туманов спрятал своих бойцов в тайниках вокруг нового склада. Сам он забрался на полуразрушенную крышу соседнего дома и пристроил пулемет.
Стояла весна, и ночная прохлада была приятна. Вокруг царила тишина. Раскрасив угол неба, взошла поздняя луна и стала медленно подниматься вверх.
Туманов сидел, прислонясь к стене, нагретой дневным солнцем. Он смотрел на поднимающуюся луну и вслушивался в тихую ночь.
Когда издали донесся конский топот, Туманов приготовил пулемет к бою.
Всадников было около сорока человек. Немного не доехав до склада, они приостановились. В это же время с шумом пробежал охранник склада. Вслед ему раза два выстрелили. Затем, окружив незащищенный склад, не торопясь взломали дверь. Десять-пятнадцать пеших с топотом ворвались в склад, комнату осветили.
В это время Туманов открыл огонь. Человек около склада что-то поджег. Кругом все озарилось. Басмачи, оставшиеся возле склада и попавшие под пули, неожиданно летящие со всех сторон, не смогли оказать сильного сопротивления. Многие из них упали, те же, кто ввалился в склад, вскоре стали просить пощады. К этому времени возвратился отряд добровольцев.
Схваченных басмачей по одному повели перед строем добровольцев. При свете яркого огня Туманов пристально следил за каждым. Почему-то его очень заинтересовал басмач, идущий последним, с сердитыми глазами, как-то странно озирающийся. Он сделал вид, что споткнулся и сильно стукнул по ноге добровольца с нахлобученной папахой. — Подлый изменник!
В тот же момент четзеро из стоявших добровольцев кинулись к тому, которого ударил басмач. Его начали бить—кто бил кулаками, кто ногами, даже на шелся такой, который заряжал пятизарядную винтовку, готовясь стрелять.
Туманов отстранил напавших бойцов. Человек, которого били, оказался тем самым добровольцем, у которого лицо было похоже на кусок печени, и который недавно обвинял Туманова в его связи с басмачами. Туманов, потянул его за руку, поднял на ноги и сказал участникам драки;
— Вы — бойцы отряда добровольцев. Партия требует от вас, чтобы вы были чистосердечны, храбры, скром ны, вежливы, милосердны.
Туманов говорил тихо, просто и понятно. Только подергивание глаз указывало на кипящую в его сердце бурю.
— Он же шпион басмачей. И в тот день клеветал на вас, — заговорил один из обвиненных в драке.
— Какое отношение он имеет к басмачам надо про* верить. То, что он сказал обо мне, особого вреда мне не причинит. Мы сегодня наказали басмачей. Поэтому этот парень наверняка понял допущенную им ранее ошибку. Не так ли, молодой человек?
— Простите, товарищ начальник. Тысячу раз сожалею о ранее сказанном, — начал он раскисать.
Когда Туманов собрался уходить, один из младших командиров отряда шагнул вперед и сказал:
— Товарищ командир, его арестовать?
— Нет, не надо арестовывать. Он нам большой беды не причинит, если даже тот басмач сказал правду. Зато басмачи попались. Теперь он не сможет подойти к ним. Потому что, после всего этого, они ему не поверят. Как только встретят, отомстят. А вопрос, оставаться ли этому молодому человеку в отряде, решайте сами. Мне безразлично, как вы решите этот вопрос.
Сказав это, Туманов ушел в кабинет. После его ухода бойцы отряда добровольцев стали обсуждать происшедшее:
— Бывают же такие простые, всепрощающие люди. После всего, что произошло, этого типа нужно было живым закопать в землю. А Туманов не разрешаем даже ударить его.
— Ребята! — заговорил старший из добровольцев. —- Туманов человек, видевший Ленина. Видите, как он говорит. Даже если бы вас десять лет били палками, вы не сможете сказать так, как он. У нас сразу же закипает кровь и вспыхивает злоба. В это время ны можете и арестовать и зарубить, и расстрелять. В общем, нас можно назвать людьми, которые идут на поводу у злобы. Конечно, у Туманова тоже есть злость, он ведь тоже дитя человеческое. Но его чувства идут после его разума. Видели же, какой он? Схватил басмачей, заставил прийти их сюда своими же ногами. А вы, подлый, чтобы и тени твоей не было среди нас! Туманов всепрощающий, иначе неизвестно, что было бы с тобой.