Простой советский спасатель 2
Шрифт:
Наконец по каменному полу затарахтели железные колеса санитарной каталки.
— Отойдите от больного! — раздался грозный голос медсестры. — Двери придержите!
Я дернулся на помощь, но медичка резко гаркнула в мою сторону:
— Да не ты! А ты! — голова в медицинском колпаке качнулась в сторону Лены. — А ты помоги деда уложить!
Я оглядел позицию, резко отодвинул пустую кровать, которая стояла перпендикулярно койке старика, освободил поле для маневров. Обе медсестры недовольно на меня глянули и засуетились вокруг Федора Васильевича.
– Ну что застыл столбом? Давай,
Девчонка зло зыркнула на старшую смены, по всей видимости, поджала губы и грубовато толкнула неподвижное туловище, чтобы не переваливалось за борт. Я аккуратно уложил седую голову на едва прикрытый простыней железный наст, и в это момент Васильич открыл мутные глаза и что-то попытался сказать.
— Все хорошо, Васильич! Не боись, прорвемся! — придав голосу оптимизма, кивнул я деду, не зная, видит он меня или это какие-т рефлексы разбитого тела.
— Чё стоишь, поехали! Живо, доктор уже ждет! Сдохнет, нас премии лишат! — прошипела старшая, хватаясь за ручки.
— Помочь?
— Сами справимся больной. А вы в кровать и лежите смирно. Вам покой прописан! — рявкнула, не оборачиваясь, главнокомандующая медсестра, толкая каталку к выходу. — Двери держи! — это уже Лене. — Молодежь нынче безрукая пошла, — отпустила шпильку в сторону девушки.
Лена вспыхнула от возмущения, но промолчала. Пациент важнее, чем выяснение отношений со склочной бабой в белом халате. Девушка придержала дверь, уточнила, где реанимация и кто доктор. Медичка недовольно ответила на все вопросы, и каталка поскакала по длинному коридору к лифту.
Я смотрел, как голова деда мотыляется из стороны в сторону и очень хотел вот так же с ветерком прокатить наглую медсестру на этой самой тележке. Лена стояла, сжимая и разжимая ладони, нервно глядя вслед процессии. «В первый раз что ли?» — мелькнула мысль. Я приобнял девушку за плечи и увел в палату. Усадил на кровать, всунул в руки кружку с водой, заставил сделать глоток.
— Ну, ты чего?
— Я? — девчонка вскинула на меня свои невероятные глаза, пытаясь сморгнуть слезы.
— Ты, кто же еще, — я осторожно большим пальцем стер слезинку со щеки. — Ты же будущий врач, нельзя же вот так, близко к сердцу все воспринимать. Сгоришь быстро. Ты кстати, кем будешь? Каким врачом? — отвлекая от грустных мыслей, поинтересовался я.
— Я? — Лена печально вздохнула и покосилась на пустую кровать. — Хочу на хирурга. Только… — девушка смущенно улыбнулась. — Кажется, крови боюсь. Я, конечно, держусь и все такое. Пока никто не заметил… Но как вижу кровь так сразу хочется глаза зажмурить сильно-сильно и не открывать.
— Не переживай, пройдет, — подмигнул девчонке. — Ты можешь себе представить, что я когда-то боялся воды?
— Ты? Но… ты же спасатель! В ОСВОД не берут тех, кто плавать не умеет, да и вообще…
— Я ж говорю — когда-то, — я поднялся с корточек и уселся на свою койку. — В детстве неудачно с братом играли на море, на меляках. Ну и топили
— Не знала, что у тебя есть брат, — удивилась девушка. — Ты не говорил.
Вот черт! Леха, следи за языком и не трави байки из своего бурного прошлого.
— Двоюродный, — душой я не покривил, бесились мы действительно с сыном маминого старшего брата, вот только не факт, что у студента в этой жизни имеется такой родственничек. Будет докапываться, так и скажу, ни разу не соврав: живет братан на северах с родителями, давно не виделись, не приезжают больше.
— Слушай, Лен, а что ты у отца-то разузнала? — я решительно перевел стрелки со своей персоны в другое русло.
— Ой, точно! Слушай, тут такое дело, — Лена распахнула и без того огромные глаза, чуть склонилась ко мне и тихим голосом затараторила.
— Представляешь, отец мне практически закатил скандал и устроил форменный допрос: где взяла, откуда узнала, почему рылась в его вещах! Так бумаги он никогда не запрещал изучать, которые по нашему городу, даже приветствовал. Вечно Ломоносова цитировал: народ, не знающий свою историю, не имеет будущего! — девушка возмущенно тряхнула волосами. — А тут взбесился на пустом месте, форменный допрос мне устроил!
От волнения Лена начала повторяться, ойкнула, сделал глоток воды и продолжила.
— Но я его дожала! — мастер пыток торжествующе глянула на меня: мол, оцени, с родным отцом из-за тебя спорила, попробуй теперь не возьми меня с собой в башню. Ага, бегу и спотыкаюсь.
Но — оценил, улыбнулся одобряюще-сочувствующе, склонился ближе, всем своим видом умоляя продолжать.
— Папа со своим другом отыскали эту карту где-т в архивах. Там какой-то знакомый служил, в возрасте уже. Отец говорил, что он чуть ли не революцию застал. Да только сомневаюсь я. Это ж сколько ему лет, получается? Сто? — Лена хмыкнула, всем своим видом показывая, что этот факт вызывает у нее сомнение. — С другой стороны, — девушка вдруг оборвала сама себя, нахмурилась и принялась что-то высчитывать, шевеля губами. — А ты знаешь, надо глянуть на площади Ленина Доску почета… Был там какой-то архивариус или как-то так…
Я таращился на девушку, пытаясь понять логику ее рассуждения и всего рассказа в целом. Скандал с отцом, какой-то архивариус, Ломоносов, революция… Хотелось схватить её за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы девичьи мысли встали на свои места и их хозяйка смогла, наконец, внятно объяснить суть ссоры с родным батюшкой и хоть что-нибудь рассказать про схему Энска.
— Лен, что по схему-то?
— По схеме? — девчонка посмотрела на меня непонимающим взглядом. — А, схема… Схема настоящая. Этот архивариус сам её отдал отцу и его другу. Причем так что-то связано с фамилией. Отец не стал объяснять подробности, я потом выпытаю. Но оказалось, что его друг, наш сосед, это вроде как родственник тому, кто эту схему нарисовал в семнадцатом году.