Простой советский спасатель 3
Шрифт:
– Скорую вызвали?
– Всех вызвали, – кивнула доктор и перестала обращать на меня внимание, переключившись на пострадавших.
– Доктор, огнетушители где?
– Что?
– Огнетушители.
– Я не знаю, простите, – секунда, и врач снова вне зоны доступа.
Ну, правильно, пациент важнее, чем какие-то огнетушители.
– Так, мужики, сюда идите! – скомандовал я пациентам, подтянувшимся поглядеть, что горит и где.
– Че надо, пацан?
Пацан? В смысле, пацан? Да, черт возьми, ну точно, в их глазах я пацан и есть, сопляк зеленый. Но меня так
– Оцепление организуем. Ты, ты и ты, вот сюда становимся и не пускаем любопытных дальше чем на три метра до вас. Ясно?
– Можно.
К моему удивлению, мужички не стали спорить. То ли мой командирский голос подействовал, то ли уверенность в действиях. Больные затянули покрепче пояса на больничных халатах и довольно бодро поспешили в мою сторону.
– Спасибо, мужики. Еще двоих поставьте вот там и парочку здесь. Одного на перекресток, чтобы пожарные машины встретил и показал, куда ехать.
– Сделаем, командир! Поможем, не переживай.
– Молодец, паря! Пожарник?
Я неопределенно кивнул, молча развернулся и погнал обратно, надеясь, что Васька-ирод – это все-таки кот, а не слесарь. Если повезет, зверь по-любому успел удрать до того, как начался армагеддец. Но тут раздался вопль:
– Вася-а-а-а! Вася-а-а-а-а!
Вопила пожилая женщина в синем халате и бежала, тяжело переваливаясь, напрямик к пожару. Я резко свернул на перехват. Ох уж эти мне гражданские! Ну вот куда прет, дура? К Васе в пекло? И сама погибнет, и слесаря не спасет.
– Мать, а ну, стоять! – рявкнул я, пытаясь остановить женщину, обезумевшую от страха за близкого человека.
Кто б меня услышал, ага.
– Ва-а-ася-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а, – и дальше на одной ноте, не переводя дыхания.
Когда я уже был в двух шагах от вопящей тетки, она вдруг запнулась, схватилась за сердце и начала стремительно падать на асфальт. Да твою ж медь, ну что за день-то такой! Подхватить я ее уже не успевал. Краем глаза заметил, что наперерез, перепрыгивая через подстриженные бордюрные кустарники, несется паренек в белом халате. Уже легче, сдам и в дом.
Очередная серия хлопков накрыла галдящую толпу, на секунду оборвав все разговоры и вынудив отступить подальше. А затем раздался звон лопнувшего стекла, и хриплым басом завопил Вася-ирод:
– Помогите!
«С-с-сука! – вдали послышались пожарные сирены, им вторили сигналы скорой помощи. – Ирод и есть!» – выматерился я, падая на колени перед женщиной, которая свалилась кулем на остывающий после летнего жара асфальт. Прижал пальцы к шее, замер, пытаясь расслышать в какофонии звуков биение сердца. Есть!
Перевернул на спину, поднатужился, подхватил на руки, поднялся. Да, это тебе не медсестричка-бабочка, это вполне умудренная жизненным опытом килограммов так на восемьдесят советская бабушка.
– Ба, ты как? – выкрикнул пацан в белом халате, подбегая ко мне. – Жива?
– Жива!
– Я отнесу!
– Не поднимешь, – окидывая скептическим взглядом паренька, засомневался я.
– Справлюсь, боксер, – коротко представился медбрат.
Ну да, своя ноша не тянет. Я переложил бабушку на руки внука. Парень покачнулся, но удержал, через секунду выпрямился и попер танком в сторону врачей. Секунду я мониторил, но понял, что справится, и помчался спасать Васю-ирода. К мальчишке уже бежали санитары с носилками. Хорошо бы еще и пожарные наряды торопились так же, как и люди в белых халатах.
Словно в ответ на мои молитвы сирены раздались совсем близко. Колебался я недолго. Слесарь сам не выберется. Окно, в которое он бился и орал, было забрано решеткой. Выйти из комнаты мужик, по всей видимости, не мог. Либо огонь перекрыл выход, либо слесарь по старой русской традиции был подшофе (конец рабочего дня, как-никак) и попросту не мог сообразить, куда бежать и как спасаться.
Я прикинул по времени, получалось, пока наряд доедет, развернется, то да се, этот полудурок вполне успеет задохнуться. А если пламя прорвется внутрь, то сгорит живьем. Сорвав с себя рубашку, я оглянулся по сторонам в поисках колонки. Помню же, была где-то. Нашел быстро и рванул к ней, молясь, чтобы была вода.
Клацнул ручку, в кране что-то заклокотало, заурчало, и в подставленную ткань ударила тугая струя. Намочил рубаху и помчался к зданию. Позади захлопали дверцы, зычный голос принялся раздавать команды и отгонять любопытствующих подальше, но мне было плевать. Там, в окне, маячил живой человек, и ему нужна была помощь.
Накинув мокрую рубашку на голову и прикрыв лицо, я влетел на крыльцо, рванул ручку и очутился в прихожей ада. Пламя бушевало в глубине здания, но деревянные стены уже нагрелись и ждали своего часа.
– Василий! Ты где?! – заорал я, пытаясь перекрыть гул пламени.
Не услышав ответа, осторожно двинулся по прямой. Первые две двери по обе стороны коридора оказались распахнуты. Мельком глянув, увидел в одной из них диван, телевизор, стол с остатками еды, маленькую электрическую плитку, на которой стояла сковорода с подгоревшей яичницей.
М-да, главному врачу не позавидуешь, объяснительных предстоит написать выше крыши, разборки начнутся грандиозные. Налицо халатность и нарушение техники безопасности. А если вспомнить, что я нахожусь в Советском Союзе, становится страшно. Кого-то обязательно посадят, и этим кем-то, скорей всего, будет Васька-ирод, а виноват он или нет, следствие разберется. Или не разберется, сразу назначит.
Через пару шагов коридор разветвился, и вот тут уже ясно слышался жадный зов огня, треск падающих балок, хруст лопающейся краски на стенах. Дыма стало еще больше, я плотней укутался в рубашку, чтобы не наглотаться, и быстро огляделся. Где-то в глубине послышался крик: «Помогите! Спасите! Лю-у-у-уди-и-и-и-и! Костя-а-а-а-а, сы-ы-ы-ы-ыно-о-о-о-ок! Спасай батю-у-у-у-у-у-у», – завывал погорелец.
Значит, парнишка, которому я передал бабульку, сын этого паразита. Глубоко вдохнув и задержав дыхание, я помчался по коридору к самой дальней двери, пытаясь понять сквозь клубы дыма, почему этот придурок не может выйти из комнаты. Спину обожгло жаром, я едва увернулся от языка пламени, прогрызающего деревянную панель.