Пространство Откровения. Город Бездны
Шрифт:
Работа была грязная, но все же не такая, как операции на мозге. В течение столетий имплантаты наиболее распространенных типов или выращивались in situ [1] , или их конструировали с расчетом на безболезненное введение через уже имеющиеся естественные отверстия в голове. Но такие методы не годились для уникальных точных имплантатов, применяемых в артиллерии для связи между механизмами и людьми. Тут единственным способом вживления была трепанация черепа с помощью пилы и скальпеля, после чего требовалась кропотливая приборка. Все осложнялось еще и наличием в мозгу Хоури более ранних имплантатов. Тщательно изучив, Вольева решила, что необходимости удалять их нет. Не то рано или поздно снова придется ставить такие же, чтобы Хоури могла действовать за пределами своих служебных обязанностей, как действовала раньше. Имплантаты прижились хорошо, и уже через день Вольева усадила Хоури, предварительно усыпив, в кресло управления центральным артиллерийским постом. Она убедилась, что корабль способен нормально контактировать с новыми имплантатами. Дальнейшая проверка могла подождать, пока не будут доведены до конца процедуры внедрения инстинкта лояльности. Основная работа придется на то время, когда большая часть команды будет спать в криокапсулах.
1
На месте (лат.).
Слово «осторожность» приобрело для Вольевой теперь особый смысл. Именно из-за неосторожности возникли все неприятности с Нагорным.
Она не может совершить новую ошибку.
– Откуда у меня ощущение, что я прохожу какой-то тест?
– Нет, это не тест, а просто… – Вольева махнула рукой. – Извини, ладно? Надеюсь, я не слишком многого прошу.
– Как мне выполнить это распоряжение? Заявить, что вижу призраков?
Теперь вне движущейся каюты появился свет. Оказалось, что ее стены вовсе не черные, а прозрачные – просто выглядели черными в темной шахте. Конец путешествия проходил в полном молчании. Каюта поднималась к источнику света, пока ледяное голубоватое свечение не облило ее со всех сторон. А затем она оторвалась от корпуса корабля.
Хоури поднялась с кресла и осторожно приблизилась к стенке. Стекло, конечно, было сделано из гипералмаза, так что оно не могло разбиться и Хоури не могла выпасть наружу. Однако выглядело оно чрезвычайно тонким и хрупким, а человеческий разум не в состоянии принимать на веру несколько вещей сразу. Глядя вниз, Хоури различала восемь паучьих ног, с помощью которых капсула цеплялась за корпус корабля. Теперь Ана поняла, почему Вольева однажды в разговоре с ней назвала эту каюту «Пауком».
– Не знаю, кто его построил, – объясняла Вольева. – Думаю, он появился или одновременно с кораблем, или потом, в ходе его предпродажной подготовки. Это, конечно, если предположить, что у кого-то нашлись на него деньги. Думаю, каюта служила для привлечения потенциальных клиентов. Отсюда и такая роскошь отделки.
– То есть она понадобилась, чтобы взвинтить цену?
– Не исключено. А может, кто-то хотел иметь средство для выхода за пределы корпуса, такой вот модуль. Внешний наблюдательный пост должен иметь большой запас прочности, иначе его сорвет при резком разгоне или торможении корабля. Если там только телекамеры, особых проблем не будет, но если на борту люди, задача здорово усложняется. Кто-то должен управлять такой штуковиной или хотя бы уметь программировать автопилот. «Паук» же удобен тем, что он неотделим от корабля. Управлять им проще простого, он знай себе ползает внутри и снаружи на своих восьми конечностях.
– А что, если…
– Если все-таки сорвется с креплений? Ну, во-первых, такого еще не случалось, но если бы и случилось, то у каюты есть и магнитные присоски, и специальные когти, способные пробить обшивку. В крайнем случае она сможет двигаться самостоятельно, развив ту же скорость, что и корабль. Если же и этого окажется мало… – Тут Вольева сделала паузу. – Тогда я буду вынуждена встретиться с моим любимым божеством и как следует обсудить создавшуюся ситуацию.
Хотя Вольева никогда не уводила «Паука» от места выхода на поверхность корпуса больше чем на сто метров, он мог бы проползти вокруг всего корабля. Но в таком рискованном путешествии ни разу не возникало необходимости. Тащиться при релятивистской скорости корабля по его брюху сквозь радиационную бурю, от которой каюту обычно защищала толстая корабельная броня, было бы весьма опасно. Стены модуля были слишком тонки; усиленную защиту его конструкторы принесли в жертву загадочному шику.
«Паук» – самая сокровенная тайна Вольевой. Его нет даже на чертежах корабля, и, скорее всего, остальные члены команды даже не подозревают о его существовании. Если бы на борту все обстояло хорошо, такое положение сохранилось бы до конца жизни Вольевой, но проблемы с артиллерией заставили понизить планку секретности. Даже при отвратительном нынешнем состоянии корабля раскинутая Садзаки сеть шпионских устройств была чрезвычайно обширна. «Паук» – одно из тех немногих мест, где Вольева чувствовала себя защищенной и могла без опаски обсуждать со своими стажерами самые деликатные вопросы, в которые ей не хотелось посвящать других членов триумвирата.
По этой причине ей пришлось выдать тайну «Паука» Нагорному – чтобы обсудить с ним во всех подробностях проблему Похитителя Солнц. В течение нескольких месяцев, пока его состояние все ухудшалось, она жалела об этой откровенности, вечно опасаясь, что он выдаст Садзаки тайну «Паука». Но вообще-то, волноваться ей тогда не следовало: к трагическому концу своей жизни Нагорный настолько глубоко погрузился в кошмары, что просто физически не мог вмешиваться в тонкости внутренней политики корабля. Потом он унес секрет в могилу, и некоторое время Вольева могла спать спокойно, не боясь, что ее святилище будет обнаружено.
Возможно, сейчас она тоже делает ошибку, о которой пожалеет впоследствии: ведь она поклялась себе не рисковать больше каютой, но, как всегда, конкретные обстоятельства оказались сильнее. Требовалось кое-что обсудить с Хоури, причем призраки были лишь своего рода приманкой, чтобы стажер не заподозрила существования куда более глубоких причин.
– Я пока никаких призраков не видела, – сказала Хоури.
– Еще увидишь, вернее, услышишь. И очень скоро, – последовал ответ.
Поступки триумвира казались странными Хоури. Несколько раз Вольева намекала, что эта каюта – ее тайное личное убежище на борту корабля и что остальные – Садзаки, Хегази и еще две женщины – даже не догадываются о существовании «Паука». Странно, что она решилась выдать свой секрет Хоури, с которой едва знакома. Даже в экипаже, состоящем из химериков-милитаристов, Вольева выделялась своей замкнутостью и одержимостью. Такой человек не может поддаться внезапному приступу доверчивости. Она всячески демонстрирует Хоури свои симпатии, но в ее дружеских жестах есть что-то искусственное. Нет ощущения спонтанности – они кажутся заранее заготовленными. Хоури встречала таких людей и раньше – на войне. Сначала они кажутся своими в доску, но потом оказываются чужими разведчиками или стукачами, собирающими информацию для начальства. Вольева старалась говорить о «Пауке» как бы между прочим, но Хоури понимала, что призраки – вовсе не главное в этой беседе.
В голову лезли разные мысли, в том числе и такая: Вольева привела ее в эту комнату, чтобы здесь и оставить. Не обязательно живую.
Оказалось, что это не так.
– Кстати, давно хочу задать один вопрос, – легкомысленным тоном сказала Вольева. – Название «Похититель Солнц» тебе пока ни о чем не говорит?
– Нет, – ответила Хоури. – А должно?
– Да нет, едва ли… Просто вспомнилось. Слишком долго объяснять почему… Ладно, не бери в голову.
Все это звучало не более убедительно, чем предсказания гадалки из трущоб Мульчи.
– Хорошо, не буду, – ответила Хоури и спросила сама: – А почему ты сказала «пока»?
Вольева внутренне обругала себя. Неужели она все испортила? Пожалуй, нет. Вопрос был задан совершенно естественным тоном, а в поведении собеседницы нет никаких признаков подозрительности… И все же не стоит делать ошибки.
– Неужели я так сказала? – произнесла она, надеясь, что придала голосу нужный оттенок удивления пополам с беспечностью. – Я вовсе ничего не имела в виду. – И тут же сменила тему: – Погляди-ка вон на ту звезду. Она слегка красноватая, видишь?