Пространство Откровения
Шрифт:
– Почему ты сказала, что раньше она могла быть одной из нас?
Хоури замялась:
– Для меня самой это неочевидно. Но человек, который на нее работает, – Манукян, так он себя зовет, – наверняка был когда-то ультра. По нескольким случайно оброненным фразам я догадалась, что он нашел ее где-то в космосе.
– Нашел? В смысле, спас с погибшего корабля?
– Я решила, что так и есть. У нее там полно статуй из рваного металла – по крайней мере сначала я их приняла за статуи. Позже они оказались обломками космического корабля. Ей они как будто служат напоминанием о чем-то.
Что-то проснулось в памяти Вольевой, она даже позволила своим мыслям погрузиться ниже уровня сознания.
– Ты ее хорошо рассмотрела?
– Нет, я видела только компьютерную проекцию, а она не обязательно точна. Живет Мадемуазель в паланкине, как и все герметики.
О герметиках Вольева кое-что знала.
– Она не обязательно герметик. Паланкин может служить для маскировки. Знать бы о ее происхождении… Этот Манукян больше ничего не говорил?
– Нет. Вроде у него чесался язык… но ничего важного я так и не услышала.
Вольева наклонилась к Хоури:
– Язык чесался? А почему тебе так показалось?
– Ну, такой уж у него стиль поведения. Общительный парень. Пока он вез меня, непрерывно травил байки о своих подвигах и знакомствах со знаменитостями. И ни единого слова о взаимоотношениях с Мадемуазелью. Это была закрытая тема, – наверное, потому, что он на Мадемуазель работал. И все-таки было видно, что ему не терпится о ней порассказать.
Вольева побарабанила пальцами по консоли:
– А не может ли быть, что он нашел способ это сделать?
– Не поняла.
– Я и не ожидала, что поймешь. Манукян ничего не сказал, но почему-то мне кажется, что он все-таки довел правду до твоего сведения.
Да, неспроста несколько минут назад шевельнулась память. Вольева постаралась вспомнить момент вербовки Хоури и осмотр, которому подвергла ее, доставив на борт.
– Я, конечно, еще не полностью уверена…
Хоури озадаченно смотрела на нее:
– Ты во мне что-то нашла? Внедренное Манукяном?
– Да. Выглядело это вполне невинно, во всяком случае тогда. К счастью, у меня есть дурная привычка, которой нередко обзаводятся те, кто балуется научными исследованиями. Я никогда ничего не выбрасываю.
Вольева говорила правду. Ей всегда было труднее выбросить ненужную вещь, чем оставить ее в лаборатории. В тот первый момент находка предстала сущим мусором, но зато теперь Илиа может провести качественный анализ металлического осколка, извлеченного из тела Хоури.
– Если я права и это проделка Манукяна, мы, возможно, узнаем кое-что о Мадемуазели. Но ты обязана рассказать абсолютно все о том, чего она хотела от тебя. Впрочем, нам уже известно, что это в какой-то степени касается Силвеста.
Хоури кивнула:
– Именно так. И боюсь, эта часть моей истории тебе особенно не понравится.
– Мы закончили детальное исследование поверхности Цербера с его орбиты, – сказало изображение Алисии, – и не нашли никаких следов удара кометы об эту поверхность. Есть очень много метеоритных кратеров, но они старые. Все это очень загадочно. – Тут она выдвинула свою версию, которая заключалась в том, что комета исчезла за миг до соприкосновения с Цербером. Но даже эта гипотеза предполагала использование некой оборонительной технологии. – Однако ничего подобного мы не обнаружили. На поверхности спутника не замечены следы существования каких-либо рукотворных конструкций. Тогда мы решили отправить группу дронов, способных садиться на планету. Возможно, они найдут то, чего не увидели мы, – спрятанные в пещерах или каньонах машины. Мы надеялись, что автоматические системы как-то отреагируют на появление наших разведчиков.
«И похоже, они отреагировали, – горько усмехнулся Силвест. – Но совсем не так, как ожидала Алисия».
Вольева запустила следующий отрывок записи. На планету отправились дроны – крохотные автоматические космолеты, хрупкие и проворные, как стрекозы. Они быстро падали на Цербер – там не было атмосферы, способной их задержать, – а у самой поверхности включали тормозные двигатели. С «Лореана» видели яркие искорки, оживлявшие серый фон. Одна за другой эти искры меркли, словно желая сказать, что даже крошечный мертвый мир на много порядков больше любого творения человеческих рук.
– Запись в журнале, – сказала Алисия после небольшого перерыва. – От дронов начали поступать любопытные сообщения. – Алисия смотрела куда-то в сторону – должно быть, на дисплей с данными. – На поверхности отмечается повышенная сейсмическая активность. Мы этого ожидали, но подвижки коры до сих пор не замечены, хотя орбита планеты не является строгой окружностью и возможны приливо-отливные сжатия. Похоже, дроны спровоцировали сейсмику, но это кажется нам полной чушью.
– Не большей чушью, чем то, что планета стирает следы столкновения с кометой, – заметила Паскаль и добавила, поглядев на Силвеста: – Я вовсе не хотела быть несправедливой к Алисии.
– Это справедливая критика, – ответил он и повернулся к Вольевой: – Кроме записей Алисии, найдено что-нибудь? Там должны быть телеметрические данные от дронов.
– Они есть, – тихо ответила Вольева, – только мы их еще не обработали. Материал сырой.
– Покажи.
Вольева шепнула своему браслету несколько слов. В ту же минуту рубка как будто исчезла, а на чувства Силвеста обрушился шквал синестезии. Он погрузился в поток информации, идущей от одного из разведчиков Алисии. Как и предупреждала Вольева, предоставленный датчиками материал был совершенно сырым. Но Силвест знал, чего следует ожидать, и его восприятие получило лишь встряску, а не болезненный удар.
Он плыл над Цербером. О высоте судить было трудно, так как основные детали фрактального рельефа – ущелья, кратеры, серые лавовые покровы – с любого расстояния смотрелись бы почти одинаково. Но вот разведчик доложил, что летит в полукилометре над поверхностью планеты. Он обнюхивал кору подобно охотничьему псу, высматривал малейшие признаки сейсмической активности, о которой говорила Алисия. Цербер казался древним и неизменным, как будто здесь ничего не случалось уже много миллиардов лет. Если что и двигалось на его поверхности, так это тень разведчика – да и та рождалась только при включении его двигателя.