Пространство Откровения
Шрифт:
– Что же ты знал? – спросила она. – Или, что более важно, откуда ты это узнал?
– А он и не подумает ответить, – поддразнила ее Хоури.
– Сейчас – возможно, – кивнула Вольева и улыбнулась. – Но ведь очень скоро он, только настоящий, будет сидеть на этой же поляне. И тогда мы получим ответ.
Она еще не кончила фразу, когда ее браслет громко зачирикал. Звук был непривычным для Хоури, но он безусловно выражал тревогу. Наверху искусственный свет стал кроваво-красным и запульсировал в ритме писка браслета.
– Что это? – встрепенулась Хоури.
– Нештатная ситуация! – ответила Вольева.
Она прижала браслет к губам, затем сорвала темные очки и всмотрелась в крошечный дисплей на браслете: он тоже полыхал красным. Хоури видела, как бегут по дисплею буквы, но прочесть не могла.
– А что случилось-то? – шепнула Хоури, боясь помешать Вольевой.
Ана не заметила, как исчезли изображения людей, – они бесшумно улетучились в корабельную память, которая совсем недавно вызвала их к жизни.
Побледневшая Вольева снова взглянула на браслет.
– Одно из орудий на тайном складе…
– Что с ним?
– Оно готовится к бою.
Глава одиннадцатая
Они мчались по изогнутому коридору, тому самому, что вел от поляны к ближайшему радиальному лифту.
– К бою? Что ты имеешь в виду? – кричала Хоури изо всех сил, чтобы перекрыть рев сирены. – Что значит «готовится к бою»?
Вольева не желала сбивать дыхание, отвечая на вопросы, пока они с Хоури не достигли уже поджидавшей кабины лифта, которая тут же получила приказ ехать к ближайшей шахте, идущей по хребту корабля. Ехать, игнорируя все ограничения скорости движения. Когда кабина рванула с места, Вольеву и Хоури вжало в зеркальную стенку с такой силой, что последние остатки воздуха со свистом вылетели из легких. Красное освещение кабины непрерывно пульсировало. Вольева ощутила, что в том же ритме начало биться и ее сердце. Наконец ей удалось заговорить.
– Я имела в виду то, что сказала. Существуют системы, которые мониторят каждое орудие на тайном складе. Одна из них только что обнаружила поступление энергии в подконтрольную ей пушку.
Вольева умолчала, что это она установила мониторинг и что сделала это в первую очередь из-за того механизма, который, как ей показалось, начал передвигаться. Илиа до сих пор надеялась, что это перемещение было всего лишь галлюцинацией в ходе бесконечной одинокой вахты. Теперь же она знала: не померещилось. Но как орудие может двигаться само? Вопрос вполне разумный. Увы, он из тех, ответы на которые находятся далеко не сразу, если находятся вообще.
– Надеюсь, просто случился какой-то сбой в мониторинге, – сказала она только для того, чтобы не отмалчиваться. – А сама пушка ни при чем.
– Но с чего вдруг ей понадобилось готовиться к бою?
– Не знаю! Неужели ты не заметила, что я ко всему этому отношусь, мягко говоря, без особого спокойствия?
Кабина радиального лифта резко сбросила скорость и после серии сильных толчков и рывков перешла в продольную шахту. Теперь она падала с такой скоростью, что тела Вольевой и Хоури, казалось, потеряли вес.
– Куда мы направляемся?
– На тайный склад, разумеется! – Вольева сердито глянула на своего стажера. – Не знаю, что там происходит, Хоури, но, что бы это ни было, хочу увидеть собственными глазами.
– Орудие заряжается, что же еще?
– Не знаю. – Вольева изо всех сил старалась сдерживаться. – Я испробовала все алгоритмы отключения – ни один не сработал. Такой ситуации я не ожидала.
– Ну а дальше-то что? Не может же оно отыскать себе цель и выстрелить?
Вольева взглянула на свой браслет. Может быть, цифры показаний не верны, может, произошло замыкание в системе мониторинга… Она надеялась, что дело именно в этом, – иначе браслет сообщает скверные новости.
Орудие на тайном складе двигалось.
Фолкендер сдержал свое обещание: операции, которые он проделывал над глазами Силвеста, редко были приятны, чаще – весьма болезненны, а иногда мало отличались от пытки. В течение нескольких дней хирург лез вон из кожи, чтобы вернуть Силвесту такие важные функции, как цветное зрение, возможность ощущать перспективу и плавные движения. Но пациенту все время казалось, что врач не обладает необходимыми для этого техническими средствами и опытом. Силвест объяснял Фолкендеру, что его глаза с самого начала не были идеальны. У Кэлвина тоже не хватало инструментов. Но даже примитивное зрение, которое дал ему Кэлвин, было лучше, чем тот унылый, бесцветный, двигающийся рывками мир, в котором он сейчас пребывал. Уже не в первый раз Силвест намекал, что его страдания не стоят тех результатов, которых хочет добиться хирург.
– Думаю, вам лучше бросить это дело, – говорил он.
– Я вылечил Слуку, – отвечал Фолкендер, а в поле зрения Силвеста дергался ядовито окрашенный плоский силуэт человека. – Ваш случай ничуть не труднее.
– Ну и что будет, если вы вернете мне зрение? Жену я не увижу, этого не разрешит Слука. А стена в камере – это всего лишь стена в камере, как бы отчетливо ты ее ни видел. – Его заставила прерваться боль, хлестнувшая по вискам. – Пожалуй, слепота даже предпочтительней. Реальность не лупит тебя по зрительному нерву каждый раз, когда ты открываешь глаза.
– Нет у вас глаз, доктор Силвест! – Фолкендер что-то крутанул, и поле зрения Силвеста покрылось очень болезненными розовыми розетками. – А поэтому, ради бога, прекратите жалеть себя. Вам это не идет. Да и не факт, что вы еще долго будете пялиться на эти стены.
Силвест заинтересовался:
– О чем вы?
– О том, что скоро многое изменится, если то, что я слышал, хоть наполовину правда.
– Какие содержательные сентенции!
– Я слышал, что у нас вскоре могут появиться гости. – Свое уточнение Фолкендер дополнил новым болезненным уколом.