Пространство жизни. Том 1
Шрифт:
Мой отец и наш дедушка Гурей привезли из леса много гибких веток. Соседи тоже ни стали ждать приглашения.
Целыми семьями приходили к нам во двор на субботник, строить к лету плетёный детский манеж.
– Думаю, что такой крепкий плетёный манеж надолго хватит. – оценил отец совместную работу вместе с нами.
В этом мой отец сильно ошибся. Ведь мы дети все присутствовали в сооружении плетённого детского манежа из веток.
Так что когда нас посадили в плетёный манеж, то мы его тут же принялись разбирать.
Нам всем, каждому,
– Всё! Больше манеж восстанавливать не буду. – заорал мой отец, когда мы вновь разобрали манеж после очередного ремонта. – Пусть резвятся во дворе, как обезьяны. Им тут нравится.
В этот раз отец был прав. Нам действительно было лучше играть во дворе, чем в плетёном манеже. Мы давно уже подружились с домашними животными и птицами.
Бегали друг за другом и играли в прятки. Наши мамы со стороны поглядывали за нами, чтобы с нами ничего не случилось. В целях нашей безопасности забор вокруг нашего двора поднял в два раза выше.
В следующе холодное время года никто из наших родственников не хотел принимать меня в гости даже на одни сутки.
Так как за короткое время моего присутствия в гостях у родственников появлялись большие проблемы, с которыми приходилось разбираться очень долго. У меня постоянно было желание расширить кругозор своего пространства за пределы запретного.
– Ну, что нам с ним делать? – возмущались родственники на общем собрании.
– Хоть привязывать к чему-то или сажать на цепь радом с нашими собаками, которые будут его стеречь. Привязывать и сажать его на цепь не надо. – вступился за меня дедушка Гурей. – Мы закрепим за Шуркой мою сестру Нюсю. Они оба любят друг друга. Им будет чем заниматься вместе.
Общее собрание родственников поддержало предложение Гурея. Всё равно другого предложения не было.
Так как парализованная на ноги бабушка Нюся жила в хате-мазанке по окна вросшая в землю в Старом хуторе, где было мало места моему развитии и Старый хутор был далеко от нашего дома, то, родственники решили переселить Нюсю в наш каменный дом.
Здесь за речкой Белка было просторно ни только в нашем дворе, но также в нашем огромном каменном доме из пяти комнат. До замужества моей мамы и до моего рождения дом пустовал.
Во время войны с немцами наши родственники уступили наш дом евреям-иммигрантам из Европы. Когда мама вышла замуж и была беремена мной, то решили поселиться в этом доме.
К этому времени, за три года проживания в нашем доме, семья евреев увеличилась до семи человек. За время войны и до победы над фашистами семья евреев стали нам как родственники. Они работали на полях и на хозяйственных участках нашего клана терских казаков.
Никто их не притеснял. Даже деньги за жильё в нашем доме не брали. Наоборот, помогали им выжить. Меня мама родила в Старом хуторе, на территории которого кроме старой хаты-мазанки было огромное хозяйство всего родового клана и два
Так как на территории Старого хутора жили Выприцкие, то было решено строить два дома новым семьям Выприцких. Семью моих родителей Черевковых решили поселить в дом за речкой.
Как только закончилась война, так семья евреев-иммигрантов сразу стали собираться вернуться к себе домой в Европу. Там у них было своё хозяйство – огромный дом, завод и магазины.
Всё было разрушено войной. Однако международные благотворительные организации обещали помочь восстановить всё тем, кто вернётся обратно к себе домой в города и сёла.
Так вот в наш дом, в котором пока жила семья евреев, поселились мои родители вместе со мной. Когда мне исполнилось два года решили поселить бабушку Нюсю, которая должна была присматривать за мной.
Семья евреев занимали три комнаты. Нам достались две комнаты. В маленькой комнате жили мои родители. В большой комнате жила бабушка Нюся со мной.
Дом был построен так, что в середине дома была огромная русская печь, которая согревала в холодное время года все комнаты из отопления в большой комнате проходной из всех смежный комнат. В углу за печкой стояла кровать моей бабушки. Мне досталось место на печке. Здесь было тепло и уютно. На печке можно было жить круглый год.
Даже когда она не топилась. Весной нового года, когда мне шёл третий год, наш двор обратно превратился в детский садик без плетёного манежа вокруг дерева шелковицы.
Здесь во дворе рядом с домом была огромная русская печка, на которой женщины готовили завтрак, обед и ужин своим детям, а также мужьям. Рядом с печкой во дворе под навесом летом стояла кровать бабушки Нюси.
– Шурик! Перестань кататься на козе, она не лошадь. – следила за порядком моя бабушка Нюся.
Мы только на короткое время слушали указание бабушки. Через пару минут продолжали шалить и безобразничать. Мальчишки и девчонки дрались между собой.
Дежурные мамы едва успевали разбираться с проказами, как мы обратно начинали вытворять чёрте что, чего запрещали нам делать родители и бабушка Нюся, которая была строгой только на виду родителей.
Несмотря на то, что бабушка была парализована на обе ноги и не могла двигаться по двору, она всё равно была в курсе того, что происходит с нами. Когда у нас не получалось скакать через верёвочку, то она подсказывала нам, как это делать, словно сама могла скакать вместе с нами.
Если кто-то из детей нечаянно сломал игрушку, то мы вместе с бабушкой чинили игрушку. Так незаметно для нас прошло ещё одно лето.
Осень была такой дождливой, что деревья плакали вместе с опавшими листьями во время проливного дождя и во время грозы трепетали от страха обнажёнными ветками.