Простые смертные
Шрифт:
– В Гайд-парке.
– Как это – в Гайд-парке? На дереве, что ли, вместе с белками?
– Нет. На самом деле мы скорее живем в Камдентауне [17] .
Хейди и Йен немного помолчали – я уж решила, что сказала какую-то глупость, – потом Йен сказал:
– Знакомое место. – Слепец тем временем благополучно добрался до противоположного тротуара; Йен некоторое время повозился с коробкой передач, а потом мы поехали дальше. – Я жил в Камдентауне, когда впервые приехал в Лондон. Спал на диване у своего приятеля. Это на Раунтри-сквер рядом с площадкой для крикета, там еще поблизости станция метро есть. Знаешь это место?
17
Район
– Конечно, – солгала я. – Я, можно сказать, все время мимо хожу.
– Так ты, наверное, сегодня с утра из Камдена автостопом сюда добралась? – спросила Хейди.
– Да. Меня один водитель грузовика довез до самого Грейвзенда, а потом еще какой-то турист из Германии до Рочестерского моста подбросил, а потом уж вы меня подобрали. У вас в коробках варенье, что ли? – Мне уже давно хотелось сменить скользкую тему. – Вы что, на другую квартиру переезжаете?
– Нет, это тираж «Socialist Worker» за эту неделю, – сказала Хейди.
– Ее на Куинн-стрит продают, – сказала я. – В Камдене.
– Мы связаны с центральным лондонским отделением, – сказал Йен. – Мы с Хейди – аспиранты LSE [18] , но уик-энды обычно проводим в этих местах, неподалеку от Фавершема, так что вроде как заодно и распространители газеты. Вот и тащим с собой все эти коробки.
Я вытащила одну газету.
– Читать-то хоть интересно?
– Все прочие британские газеты – сплошь пропагандистское дерьмо, – ответил Йен. – Даже «Гардиан». Возьми себе одну.
18
Лондонская школа экономики, колледж Лондонского университета.
Отказываться было невежливо. Я поблагодарила и стала изучать первую полосу с крупным заголовком «Рабочие, объединяйтесь прямо сейчас!» и фотографией бастующих шахтеров.
– Значит, вы вроде как… заодно с Россией?
– Вовсе нет, – сказал Йен. – Мясник Сталин зарезал русский коммунизм еще в колыбели, Хрущев был бесстыдным ревизионистом, а Брежнев строил роскошные магазины для партийных лизоблюдов, тогда как рабочие стояли в очереди за черствым хлебом. Советский империализм столь же плох, как и американский капитализм.
Домики пролетали мимо, точно задник в дешевом мультфильме.
– А чем твои родители зарабатывают на жизнь, Трейси?
– У них свой паб. «Голова короля» называется. Это совсем рядом с Камденом.
– Владельцы пабов, – сказал Йен, – сейчас практически обескровлены крупными пивоваренными предприятиями. В общем, все та же старая история. Рабочий создает прибавочную стоимость, а хозяева снимают с нее сливки. Эй-эй, что это там такое?
Движение впереди замерло на полпути к вершине холма.
– Постоянно идет невидимая война, – сказала Хейди, и я даже не сразу поняла, что она имеет в виду не пробку на дороге, – и во все периоды истории это война носит классовый характер. Хозяева против рабов, аристократы против простонародья, обладающие непомерным аппетитом владельцы предприятий против рабочих. В общем, те, кто имеет, против тех, кто не имеет. Класс тружеников стараются подавить как с помощью силы, так и с помощью лжи.
– Какой лжи? – спросила я.
– Например, такой: ты обретешь счастье, если займешь деньги, которых у тебя нет, и купишь какую-нибудь совершенно ненужную тебе вещь, – сказал Йен. – Так же лживо и утверждение, что мы живем в демократическом государстве. Но самая подлая ложь – это то, что классовой борьбы не существует. Именно поэтому наш истеблишмент такой железной хваткой вцепился в школьную программу, особенно в преподавание истории. Ведь как только рабочие поумнеют, начнется революция и правителям придется убираться с насиженного места. Но этого, как говорится, по телевизору точно не покажут.
Я не очень-то понимала, о чем он, и как-то не могла себе представить, что наш учитель истории мистер Симмс – тоже винтик в широком заговоре, направленном на подавление рабочих. Интересно, думала я, а мой отец – тоже «обладающий непомерным аппетитом владелец предприятия», потому что использует «наемную силу» в лице Гленды? И я спросила:
– Но разве зачастую революции не приводят к тому, что все становится только хуже?
– Справедливое замечание, – сказала Хейди. – Ты права: революции и впрямь часто привлекают всяких Наполеонов, Мао, Пол Потов. Но это там, где главенствующую роль играет какая-то конкретная партия. А когда разразится британская революция, мы сохраним всю нашу упорядоченную структуру и защитим ее от происков фашистов и всевозможных бандитов.
Наконец-то, пробка – в час по чайной ложке – двинулась вперед, и автомобиль Йена тоже со скрежетом тронулся с места.
– Значит, вы думаете, что у нас скоро разразится революция? – спросила я.
– Нынешняя забастовка шахтеров могла бы стать спичкой, поднесенной к цистерне с газом, – сказал Йен. – Когда рабочие видят, как уничтожаются их профсоюзы – сперва с помощью новых законов, а затем и с помощью пуль, – они начинают понимать: революция на классовой основе – это отнюдь не воплощение мечты о манне небесной, а вопрос элементарного выживания.
– Карл Маркс, – продолжила Хейди, – доказал, как именно капитализм пожирает сам себя. Когда он окажется не в состоянии прокормить те миллионы, которые он пожевал и выплюнул, тогда никакое количество лжи или жестокости его не спасет. Конечно, американцы постараются нас придушить – им же захочется сохранить свой главный, пятьдесят первый штат! – а Москва попытается перехватить вожжи, но когда к нашей революции присоединится армия, как это было в 1917 году в России, тогда нас будет не остановить. – И она, и Йен говорили с такой же убежденностью, с какой говорят Свидетели Иеговы. Хайди привстала и высунулась в окно, чтобы посмотреть, что творится впереди, а потом сказала: – Полиция.
Йен что-то пробормотал насчет свиней и бойцовых псов Тэтчер, и мы выехали на площадь с круговым движением, где лежал на боку какой-то грузовик. Асфальт был усыпан осколками разбитого ветрового стекла. Женщина-полицейский направляла трафик на единственную свободную полосу из трех. Она казалась очень спокойной и уравновешенной и совсем не была похожа ни на свинью, ни на бойцового пса; да и сбежавшего из дома подростка она, похоже, в машинах не высматривала.
– Даже если Тэтчер в этом году и не спустит курок революции, – сказала Хейди, поворачиваясь ко мне, и длинные пряди ее малиновых волос тут же разметал ветер, – то все равно революция близко. Она случится еще при нас. Не нужен синоптик, чтобы узнать, куда дует ветер [19] . К тому времени, как мы станем стариками, обществом будут управлять по принципу «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Конечно, богатеи, либералы, фашисты будут недовольны и начнут верещать, но, как говорится, нельзя приготовить омлет, не разбив яиц. Кстати о яйцах… – Она выразительно посмотрела на Йена, и тот утвердительно кивнул. – Слушай, Трейси, хочешь вкусно позавтракать вместе с нами? Йен отлично готовит, прямо как в ресторане пятизвездочного отеля. И это будет настоящая английская еда.
19
Героиня цитирует строку из песни Боба Дилана «Subterranean Homesick Blues» «You don’t need a weatherman to know which way the wind blows» («Вам не нужен синоптик, чтобы узнать, куда дует ветер»).