Простым ударом шила
Шрифт:
— Разумеется. Ведь Главная регистрационная палата — плоть от плоти Королевского суда правосудия. Рыбак рыбака… Думаю, для получения такого разрешения ему было достаточно дать клятву под присягой. Одной клятвой больше, одной меньше — какая разница для такого человека, как наш мистер Филипс?
— Отлично, — сказал Моллет и продолжил: — Два с половиной года спустя его жена действительно умирает, и на этом дело, сводившееся к тому, что он вступил в права ее наследства раньше, чем должен был, вроде бы можно считать законченным. Но в одном ему все же не повезло: одной из пациенток больницы в тот период, когда миссис Филипс, как предполагалось, уже покоилась в могиле, оказалась мисс Дэнвил.
Спустя несколько лет Филипс знакомится в Марсетт-Бее с другой
— Но он сказал нам совсем другое, — возразил Джеллаби.
— И именно тот факт, что он поведал нам столь явную ложь, вызвал у меня подозрение. Если бы мисс Дэнвил и впрямь сообщила ему, что лежала в сумасшедшем доме и помнит его жену, которая там и умерла, как бы она могла хоть на миг поверить тому, что сказала миссис Хопкинсон? Здесь Филипс совершил серьезную ошибку, но суть ее стала мне ясна лишь много позже. Возвратимся к вечеру накануне убийства мисс Дэнвил. Вы помните, что тогда произошло. В результате того, что миссис Хопкинсон предположила наличие у Филипса живой жены, мисс Дэнвил так разволновалась, что мистер Петтигрю счел необходимым представить ей написанное черным по белому доказательство смерти миссис Филипс. Он показал ей письмо, в котором утверждалось, что миссис Сара Эмили Филипс умерла в сентябре тридцать первого года в Чоквудском сумасшедшем доме. Это письмо произвело на нее очень бурное и довольно неожиданное впечатление.
— Да уж, — вспомнил Петтигрю.
— Думаю, нетрудно догадаться, что происходило в тот момент у нее в голове. Она осознала, что покойная миссис Филипс была ее знакомой Сарой Филипс, но, к своему великому изумлению, узнала, что к моменту их знакомства та должна была быть мертва. Разумеется, ей не было известно все то, что известно теперь нам, но того, что она узнала, было достаточно, чтобы понять: что-то не так с мистером Филипсом и она совершает чудовищную ошибку, поощряя мисс Браун выйти замуж за этого человека. Несомненно, первым ее побуждением было как можно скорее рассказать все самой мисс Браун.
— Но мисс Браун не было в Марсетт-Бее, — подхватил Петтигрю. — И тогда она решила рассказать это мне, но я — увы! — не стал ее слушать.
— Это так. Ну а что же Филипс? В тот момент, когда мистер Петтигрю показывал мисс Дэнвил письмо, его в комнате не было. Он вошел во время ее нервного срыва, вызванного пьяной глупостью Рикаби, наложившейся на шок, который она испытала незадолго до того. И только тогда он узнал, что она была пациенткой той же больницы, что и его жена, и в то же самое время. Это было для него серьезным ударом, но не смертельным. Смертельным он стал позднее, когда миссис Хопкинсон подошла к нему с извинениями за клевету на него. Помните, что она сказала? «Я прямо призналась мистеру Филипсу в том, что наговорила, и заверила его, что и я, и мисс Дэнвил знаем теперь, что это неправда». Так и слышу, как Филипс спрашивает: «А откуда вы это узнали?» И она отвечает: мистер Петтигрю показал ей письмо от поверенного покойной миссис Филипс, подтверждающее факт ее смерти. Можно представить себе, о чем размышлял Филипс, отходя ко сну. Он не мог не понимать, что в письме содержится дата смерти, обозначенная им в налоговом аффидевите, и что мисс Дэнвил — единственная, кто знает, что эта дата фальшива. Рано или поздно она сообщит мисс Браун о том, что ей стало известно. Если ему не удастся устранить ее прежде, чем она успеет переговорить с мисс Браун, конец его надеждам на выгодную женитьбу, вместо этого его ждет долгий срок заключения за дачу ложных показаний под присягой.
Удача ему сопутствовала. На следующее утро мисс Дэнвил слишком плохо себя чувствовала, чтобы говорить с кем бы то ни было, но в контору все же явилась. Она попыталась что-то рассказать мистеру Петтигрю, но он ее отшил. Филипс знал, когда следует ожидать возвращения мисс Браун, поскольку она телеграфировала ему о своем приезде. Благодаря Вуду и прочим заговорщикам ему было до минуты известно, когда мисс Дэнвил можно застать в буфетной одну и когда менее всего вероятно встретить кого-нибудь в этой части здания. Из окна своей рабочей комнаты он увидел, как мисс Браун входила в управление, проскользнул в ее комнату и несколько минут разговаривал с ней. Он преследовал двойную цель: убедиться, что мисс Браун еще ничего не знает о событиях предыдущего вечера, и не дать ей возможности встретиться с мисс Дэнвил. Уйдя от нее, он прошмыгнул в буфетную, находящуюся рядом. Когда закипевший чайник начал свистеть, он уже ждал мисс Дэнвил с шилом в руке. Если она и издала какой-нибудь звук, когда он проткнул ее, то этот звук потонул в громком свисте чайника. За недостатком времени он мог позволить себе только один удар, но его оказалось достаточно. Затем он поспешил обратно на свое рабочее место, заперев за собой дверь.
Моллет внезапно замолчал и дернул себя за ус.
— Думаю, это все, — сказал он после небольшой паузы.
С минуту в комнате царила тишина. Затем медленно заговорил Петтигрю:
— Да, это все, что касается Филипса, черт бы его побрал. Кстати, как вы думаете, собирался ли он избавиться от мисс Браун после женитьбы и оформления страхового полиса?
— Неизвестно, — ответил Моллет. — Но я склонен думать, что это весьма вероятно. Есть выражение — аппетит приходит во время еды. Иметь мужем убийцу, познавшего вкус успеха, опасно, особенно если он интересуется страховкой жены.
— Да, — согласился Петтигрю. — Нужно же было ему возместить те пятьсот фунтов, которые не выплатила ему «Импириан». Я вот подумал… — продолжил он, — мисс Браун ведь еще не знает о его аресте?
— Нет, сэр, — подтвердил Джеллаби.
— Боюсь, это станет для нее тяжелым ударом.
Петтигрю вдруг заметил, что Моллет смотрит на него проницательным взглядом.
— Уверен, так и будет, мистер Петтигрю, — согласился инспектор. — Полагаю, вы хотели бы сами сообщить ей эту новость? Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
— Оставьте свои бестактные умозаключения при себе! — огрызнулся Петтигрю, встал и быстро покинул полицейский участок.
Глава девятнадцатая
Завершение
Кабинет Петтигрю, когда он вошел в него, имел неприятно знакомый вид: три или четыре новые папки ждали его на столе. Стопка маленьких машинописных памяток от мисс Браун информировала о том, что разные люди звонили в его отсутствие, желая поговорить с ним как можно скорее по его возвращении. Еще одна памятка, предусмотрительно напечатанная красным шрифтом, сообщала, что управляющий желает немедленно видеть его по очень срочному делу. Петтигрю сдвинул все это на край стола и уселся, подперев подбородок руками и уставившись в стену напротив. Так он просидел, совершенно неподвижно, минут десять.
Любой увидевший его со стороны подумал бы, что этот человек пребывает в тяжких раздумьях. На самом же деле мозг его никогда за всю его жизнь не был так свободен от каких бы то ни было мыслей. Похоже, оказавшись перед лицом задачи, от решения которой хотелось увильнуть, он сознательно объявил забастовку. Если у Петтигрю и было качество, которым он гордился — способность к честному и беспощадному самоанализу, — то сейчас эта способность его покинула. Он не мог заставить себя исследовать чувства, наличие которых смутно признавал где-то глубоко в подсознании. Таким образом он отводил от себя муку, делавшую его посмешищем в собственных глазах. Гораздо легче было сидеть, вперившись в стену и ни о чем не думая.