Протестантизм
Шрифт:
Допросы и пытки новые мученики выносили с теми же чувствами, какие испытывали мученики первоначальной христианской церкви. Мартирологи убеждали в прямой преемственности между ними и грозно предрекали гибель нечестивцев от руки Бога. Книги украшались портретами мучеников, а их палачи изображались в облачениях папы и кардиналов, красных от пролитой ими христианской крови. Таким образом, протестантская литература пропагандировала мученичество как составную часть морального кодекса христианина, который радовался смерти за веру, потому что он не принадлежал себе — он принадлежал Господу.
Догмат о спасении верой Лютер формулировал кратким изречением
Согласно схоластической традиции, под верой понималось состояние человека, полностью доверяющего непогрешимой Церкви учить о Боге и мистически соединять человека с Ним. Католики допускали, что мирянин может не вникать в содержание вероучения и не уметь разбираться в связях между догматами. Такие миряне не смогли бы стать опорой для построения верной Евангелию церкви, над созданием которой практически работали Лютер, Цвингли, Меланхтон, Буцер, Кальвин. Они, каждый по-своему, преодолевали пассивное отношение верующих к индивидуальной религиозности.
Лютер порицал душевную слепоту в церкви Антихриста, где христианину не дают познать личный опыт выработки своих чувств и убеждений. Психологические богатства веры он считал неисчерпаемыми и сравнивал веру со Вселенной. Реформатор часто обращался к теме мистического брака души христианина с Христом и процессу возрастания веры под скрытым влиянием Бога. Комментируя Послание Павла к римлянам, он был солидарен с апостолом в том, что вера заключается в борьбе духа с плотью, когда под влиянием Святого Духа и благодати человек обретает любовь к божественному Закону. Возвышая веру как комплекс глубоких и разнообразных переживаний человека, Лютер считал ее непостижимым божественным даром, временем встречи с Богом и приравнивал к Слову, которое смиряет и убеждает.
В полемике с «левыми» течениями, которые решительно не желали считаться с Ветхим Заветом и заявляли, что закон Христа отменяет законы Моисея, Мартин Буцер подчеркнул идею Лютера о христианском свидетельстве в Ветхом Завете. Непоколебимое убеждение в том, что Божья воля направляет людей к святости и славе, побуждало страсбургского реформатора находить христианство в древности в качестве внутренней религии сердца, отличающейся от внешних предписаний иудаизма. В регламентах Страсбурга подчеркивалось возникновение Церкви по велению Святого Духа для объединения на протяжении земной жизни избранников и отверженных, проповеди Евангелия и соблюдения дисциплины верующими. Взращенная своими духовными пастырями — пророками, апостолами и учителями, — церковная община считалась инструментом церковного единства. В общине происходило воздействие Христа на верующих.
Почему же все, что свершил и претерпел ради спасения рода людского Сын Божий, не привело сразу к утверждению веры и церкви? Почему история христианской церкви сложилась из постоянного преодоления угроз ее существованию, т. е. гонений, несогласий и ересей? Почему преподанное Христом Евангелие и поныне оставляет многих христиан равнодушными? Задавая эти вопросы читателю, «Наставление» Кальвина утверждает, что выход из неразрешимых, казалось бы, противоречий бытия уже указан Христом.
Католическая теология, по мнению реформатора, лишила верующего полноты веры, возможности непосредственного мистического общения с подателем веры. Нужно вернуться к тексту апостола Павла (2 Кор. II, 2–3), возродив идею обручения христианина с Христом. Благодаря этому миряне получают священное наставничество Святого Духа, озаряются блеском Евангелия и очищаются от скверны. Личное усвоение Слова, сообщенного в Ветхом и Новом Завете, закладывает фундамент
Таким образом демонстрируется, что для обретения веры не требуется познания Бога, которое невозможно для ущербного человеческого разума. Человек может знать о Боге не больше, чем знает о свете узник, который видит солнечный свет, томясь в подземелье и видя его лишь искоса, через узкое окно вверху темницы.
Одним из элементов веры должно быть чувство Божьего страха. Оно не должно было уменьшать у истинных верующих надежду на спасение, в то время как у отверженных оно превращалось в рабскую боязнь ада. «Наставление» учило, что истинный христианин страшится ада, но даже если бы ада не было, христианин не утратил бы Божьего страха, превыше всего боясь оскорбить Бога. Отсюда карающего Бога следует воспринимать с надеждой, как это делали Давид и Иов, продолжавшие во всех невзгодах сохранять твердую уверенность в том, что Бог их никогда не оставит.
Вера у Кальвина раскрывает себя больше сердцем, чем разумом, и больше чувствами, нежели размышлениями. Требуя от христианина яркого и возвышенного религиозного чувства, экстатических переживаний любви к Богу, он учил постоянной борьбе с нечестием, идолопоклонством, неправильными формами и объектами веры.
Если для Лютера не было у христианства худшего врага, чем воссевший на папском престоле Антихрист, то при Кальвине лицо врага изменилось. В обществе появились христиане, которые хотели уйти от решения религиозных проблем в свою частную жизнь, и за это они получили клеймо «антихристов». В общинах верующих угасал лютеровский энтузиазм, возобладало некое «равнодушие», охлаждение религиозных чувств в простом народе. Виноватыми были объявлены «антихристы», которые публично заявляли, что христианство не требует самоотречения от человека и борьбы за победу новой церкви над католицизмом.
В это время тысячи людей поспешили расстаться с католической обрядностью, чтобы приобщиться к Евангелию. Очень немногие из них поняли, что евангельское исповедание означает новые социально-психологические установки поведения и не допускает равнодушия. От преобразования массового сознания, умения преодолеть равнодушие к борьбе с католиками и поощрения христианского усердия зависело существование протестантских общин. Для верующих, которые сделали первый шаг к Евангелию, была выработана программа воспитания религиозной убежденности в «школе Иисуса Христа». Свою приверженность Христу нельзя было таить в душе, ее обязательно следовало выражать во внешних обрядах, неукоснительно отстаивая протестантский культ как легальное общественное богослужение.
Интересы защиты веры должны были стать основным принципом жизни человека и, наряду с внутренней перестройкой, заставить его публично демонстрировать согласие или несогласие с официальной церковью.
На практике это означало, что евангельские общины в католических регионах должны были либо погибать от репрессий, либо эмигрировать под защиту протестантских властей. Христиане, допускавшие компромиссы в религии, соблюдавшие притворно ту или иную официальную форму религии, не отстаивавшие вероучение гражданским поведением, рисковали утратить надежду на спасение.
Разрабатывая учение о спасении, реформаторы, следуя трактовке Писания Аврелия Августина, делили христиан на избранников и отверженных. Избранникам Бог помогает идти по пути избавления от рабства греха к безупречной святости, которая обретается уже не на земле, а в небесах. Отверженные тоже могут слышать божественное Слово, но пути возрождения для них нет, как нет надежды и на воскрешение в будущей жизни. При этом отверженные не исключались из христианского социума, им также предстояло воскреснуть для Страшного суда. Зачем же их воскрешать, если и праведники до сих пор находятся не в раю?