Протеже
Шрифт:
Диана уселась в кровати и сонно улыбнулась. Вот это сюрприз!
– Не позавтракаешь со мной?
– Я уже поел. Привык вставать с петухами. Как рассвело – мне уж не до сна.
Диана не спеша пила кофе, сполна наслаждаясь завтраком в постели, который стал теперь ритуалом.
Люк впитывал знания как губка. Прошло всего две недели, а его уже не узнать. Акцент сгладился, а речь стала почти правильной. Он даже отваживался вставлять в разговор витиеватые словечки, явно позаимствованные у
Люк не стеснялся спрашивать у Дианы совета буквально обо всем: начиная от марки шампуня до способа смягчить чересчур сухую кожу.
Постепенно она стала относиться к Люку как к своего рода персональному проекту. В тот день, когда они вдвоем перетащили рабочий стол к ней в спальню, Диана поставила для Мерримэна отдельный телефон. Каждый день она возвращалась домой с каким-нибудь небольшим подарком: кремом для бритья, одеколоном, расческой, феном для волос, электрической бритвой или новой сорочкой.
С ее помощью Люк впервые в жизни открыл свой счет в банке и научился пользоваться чековой книжкой. Она познакомила его с парикмахерскими и прачечными, сапожными мастерскими и библиотеками. Кроме подшивок «Таймса», «Нью-йоркера» и «Нью-Йорк мэгэзин», по ее настоянию Люк штудировал там книги, чтобы не быть полным профаном в вопросах истории и литературы.
Вместе с Дианой он впервые побывал на мюзиклах и бродвейских шоу и получил представление о том, как следует относиться к чересчур суровой критике.
Диана объяснила Люку, что значит правильно питаться, и убедила есть поменьше мясного и сладкого и побольше зелени, цыплят и рыбы.
Диана так увлеклась обучением своего питомца, что Молли не на шутку встревожилась и при каждом удобном случае пыталась открыть ей глаза на происходящее.
– Послушай, я ничего такого не делаю, просто помогаю ему пробиться, вот и все! И когда Люк Мерримэн станет звездой, это будет не просто классный актер, а вполне полноценный человек!
– Неужели? Хотелось бы знать, отчего ты до сих пор не покажешь мне этот несравненный бриллиант!
– Оттого, что он слишком занят, с утра до самой ночи.
Однако вскоре чувство гордости за питомца настолько усилилось, что Диана отважилась пригласить его и Молли в одно уютное местечко на Первой авеню, где стены были выложены необработанным камнем, столы и лавки сделаны из натурального дуба и все кругом увито пышно разросшимся плющом.
Метрдотель, бросив взгляд на Люка, посадил их за лучший столик возле окна. Диана щипнула Молли:
– Видала? А нам каждый раз этот столик доставался с боем!
– Это потому, что мы всегда были только вдвоем, – рассудительно заметила Молли, наблюдая за Люком, снимавшим плащ.
Диктуя заказ, Мерримэн посмотрел на официантку, и его взгляд сразу внушил бойкой особе ощущение уникальности и неотразимости.
Молли, бросив иронический взгляд на Диану, тотчас взялась за Люка. Не давая парню опомниться, она засыпала его вопросами, причем так быстро,
– Так где же вы родились, Люк?
– Дак кабы я знал! Предки вроде бы говорили, что это случилось в автобусе, на полпути от одной фермы к другой, в долине Вилламет. На шабашке ведь как? Что ферма – то и дом! Весной один, летом другой, осенью третий – и так по всему Орегону. Ну а на зиму мы обычно перебирались в Калифорнию, на юг.
Молли также пожелала услышать про его братьев и сестер.
– Были у меня сестра и брат, оба старшие, да только я их не помню. Они сгорели, когда дома случился пожар. Я тогда еще ничего не понимал. Ну а родители – те разбились насмерть, когда мне было то ли шестнадцать, то ли семнадцать. И фотографий никаких не осталось. У нас и фотоаппарата-то не было. Вы уж извиняйте меня, мэм, но нам на хлеб не всегда хватало – какие тут снимки.
Заметив, как помрачнел Люк, Диана рассердилась на Молли. И зачем она так настырно лезет в чужую жизнь?
– Хотя, конечно, камера бы мне не помешала. Здесь, в Нью-Йорке, есть чего пощелкать! – проговорил Люк, согревая примолкшую Молли своим колдовским взором.
Но пока Диана размышляла, не купить ли Люку камеру, Молли возобновила допрос. Диане очень хотелось одернуть чересчур въедливую подругу.
Однако мало-помалу Люку удалось отразить атаку Молли. Приглушенным, почти интимным тоном он весьма искусно отвечал на вопросы, не спуская своих лучистых глаз с Молли, подозрительной и настороженной. А в какой-то неуловимый момент все изменилось, и Люк сам начал расспрашивать Молли.
К тому времени, когда подали яйца по-бенедиктински, Молли не только успела рассказать новому знакомому историю своей карьеры на телевидении, но даже позволила втянуть себя в обсуждение проблем, связанных с производством сериала.
Вновь одержанная Люком победа переполняла Диану восторженной гордостью. И ведь он вступил в разговор не ради показухи: ему было интересно, по-настоящему интересно, о чем свидетельствовали его логичные, рассудительные реплики.
Настороженность Молли бесследно исчезла, да и чему тут удивляться? Каждому приятно лишний раз поговорить о себе. Тем более если твое слово ловят так, будто ты настоящий кладезь премудрости. Молли и сама не заметила, как осушила третью чашку кофе. Теперь каждая обращенная к ней улыбка Люка неизменно находила должный ответ.
Именно он первым озабоченно взглянул на часы, подозвал официанта и вытащил подаренный Дианой бумажник.
Помогая дамам одеться, Люк не забыл шепнуть на прощание пару слов просиявшей официантке и даже метрдотелю.
На улице Люк горячо пожал Молли руку, а потом наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Я ужасно рад был познакомиться с вами, Молли. Нам непременно следует встречаться почаще. А теперь простите, мне пора домой. Хочу просмотреть воскресные газеты, прежде чем идти на работу.