Против ветра
Шрифт:
— Нам, возможно, понадобятся твои особые способности. Поверь, никаких задних мыслей у меня нет.
Меня охватывает недоброе предчувствие. Всякий раз, когда кто-нибудь говорит «поверь мне» или «доверься мне», я сразу оглядываюсь, хотя, честно говоря, не понимаю, что я теряю от разговора с ними. Пока, во всяком случае.
Дверь открывается, входит губернатор в сопровождении единственной помощницы, натуральной блондинки, к тому же крашеной; несмотря на строгое выражение лица и манеру одеваться, она довольно привлекательна. Политики никогда не появляются на людях с непривлекательной женщиной, если
Мы знакомы уже много лет. Как-то раз я даже участвовал в его предвыборной кампании, правда, особо себя не утруждая. Он — неплохой парень, так уж принято у политиков.
Помощница скромно устраивается в уголке, не сводя взгляда с Его превосходительства.
— Спасибо, что приехали, несмотря на позднее предупреждение, господин Александер.
— Из того, что мне сказали, сэр, я заключил, что выбора не было.
— Так или иначе, спасибо. — Он переводит взгляд на Робертсона и Гейтса. — Вас вообще ввели в курс дела?
— Я знаю только то, что пишут в газетах.
— Мы ждали вашего приезда, — обращается Робертсон к губернатору.
Он кивает, всем видом показывая, что все правильно они сделали, что он не пытается уклониться от этой трудной задачи.
— Мы проговорили всю ночь, — говорит губернатор. — Вы не нальете мне кофе, Элен? — на секунду отвлекается он, обращаясь к помощнице. — Сегодня утром можете положить лишний кусочек сахара: сегодня потребуются силы. — Он всегда улыбается, всегда в превосходном настроении — на случай, если вдруг откуда ни возьмись появится фотограф.
— Прошу прощения, — поворачивается он ко мне. — Так вот, мы говорили с коллегами, которые здесь присутствуют, и другими людьми, кто причастен к этому делу, говорили все время, пока летели сюда из Вашингтона. Да, тюрьма находится в ведении ее начальника, он несет за нее ответственность, но сейчас ситуация там вышла за все мыслимые рамки.
— Она вышла у меня из-под контроля, — договаривает начальник тюрьмы. Он не лукавит, хотя таким признанием ставит на себе крест. Ему уже шестой десяток, всю жизнь он провел в системе исправительных учреждений, пройдя путь от рядового сотрудника до руководителя, и вот, как ни крути, ситуация вышла у него из-под контроля и ему теперь кранты. Он уже лишился работы, его уволят еще до конца года, независимо от того, как повернется дело.
— Тюрьма полностью оцеплена, — продолжает губернатор, переходя к сути дела, из-за которого я здесь, и не забывая, что, пока мы разговариваем, тюрьма горит. — Все, кто мог оттуда выбраться, уже выбрались. Остальные оказались заживо погребенными.
Я киваю, отпивая кофе из чашки, держусь замкнуто, а они пусть распинаются кто во что горазд!
— В плену одиннадцать заложников, — продолжает он, — восемь охранников, все — мужчины, и три женщины, мелкие клерки. — Он делает паузу, понимая, о чем я думаю, о чем думал бы любой на моем месте. — Мы считаем, что с ними пока все в порядке, они не подвергались ни побоям, ни… приставаниям. Мы не уверены, но, судя по имеющейся в нашем распоряжении
В подобных ситуациях любая информация, полученная пятнадцать минут назад, считается устаревшей. За то время, как мы точим здесь лясы, лопаем пирожные и пьем кофе, десяток с лишним людей могут преспокойно отправиться на тот свет.
— Примерно так я и понял, — осторожно говорю я, — когда сегодня утром смотрел телевизор. Да и радио послушал.
— Дела хуже некуда! — В первый раз он обнаруживает признаки настоящей обеспокоенности. — Я без конца думаю о женщинах. Боже, ведь они — простые конторские служащие и не приучены к тому, как вести себя в подобных ситуациях. Если бы на их месте оказались хоть женщины-охранники… начнется истерика, а вы понимаете, к чему это может привести!
К панике, хаосу и уничтожению. Это как ребенок, когда он плачет в церкви, а ты готов на все, лишь бы заткнуть ему глотку.
— Так или иначе, — продолжает губернатор, — сейчас обозначился новый поворот. Их руководство, мы понятия не имеем, кто в него входит, так вот, они создали совет и через начальника тюрьмы связались со мной около… что?.. полутора-двух часов назад.
Гейтс кивает.
— Они готовы иметь с нами дело, — говорит губернатор, обращаясь ко мне. — Они хотят вступать в переговоры.
— Правильный шаг, — говорю я. — Когда люди ведут переговоры, они обычно перестают убивать друг друга.
— Но дело в том, что они не хотят вступать в переговоры с людьми, связанными с официальными властями, — уточняет он. — Они не доверяют системе правосудия, за что, положа руку на сердце и принимая во внимание, что это за люди и в каком положении они находятся, я не могу их осуждать.
Он переводит взгляд на Гейтса, потом на Робертсона и в конце концов на меня.
— Мы с губернатором говорили на эту тему, — вступает в разговор Робертсон, — сегодня рано утром. Он отказался брать на себя ответственность в этом деле, несмотря на то что я был против. — Он пристально смотрит на меня. — Категорически против. Но он принял решение, и при сложившихся обстоятельствах приходится констатировать, что возможности выбора у нас сильно ограничены.
Губернатор смотрит на меня так, словно я должен понимать, о чем идет речь. Я смотрю на Робертсона. Я не вполне отдаю себе отчет в том, что сейчас произойдет, но знаю, что мне с самого начала устроили ловушку.
— Заключенные попросили, чтобы нас представляли вы, — холодно говорит губернатор. — Они хотят, чтобы вы вели переговоры от… ну, от нашего лица. От лица властей. Мы согласны… что вы лучше всех справитесь с этой задачей. — Взгляд, который он бросает на Робертсона, означает следующее: «Мальчик, мы все в равном положении, не забывай об этом». — В сущности, господин Александер, мы уполномачиваем вас на то, чтобы посредством переговоров добиться урегулирования конфликта. Возьмите на себя ответственность за это, возьмите на себя управление тюрьмой, пока бунт не кончится. Потому что сами мы этого сделать не в состоянии. — Он разводит руками, показывая, что безмерно сожалеет, но поделать ничего не может. — Мы утратили контроль за ситуацией. Вы — единственный человек, с которым они согласились говорить.