Противники
Шрифт:
Новая помощница юриста от «Финли энд Фигг» явилась в 8.45 и, как и планировалось, подошла прямиком к миз Керрос и представилась как Хелен Хэнкок (девичья фамилия), одна из помощников юриста «Финли энд Фигг», работавших на полставки. Потом она представилась некоторым другим юристам со стороны защиты, заставив их отбросить все дела, неловко выпрямиться, пожать ей руку и мило улыбнуться. При росте пять футов восемь дюймов и на четырехдюймовых каблуках Хелен оказалась на пару дюймов выше Надин, да и на многих других смотрела сверху вниз. Благодаря светло-карим глазам и дизайнерским очкам, не
— Принеси мне те документы. — Потом, уже тише, добавил: — Ты выглядишь великолепно, но не вздумай мне улыбаться.
— Да, босс, — сказала она, открывая портфель, один из его коллекции.
— Спасибо, что пришла.
За час до этого Дэвид отправил с работы судье Сирайту и Надин Керрос сообщения о том, что мистер Фигг напомнил о себе, но в суде не появится. Они не знали, где он и где его можно увидеть. Дэвид предполагал, что Уолли находится в каком-то мотеле Грин-Бэй в коматозном состоянии и подвыпивши, но предпочел оставить свои догадки при себе.
Доктора Игоря Борзова вновь представили присутствующим, и он взошел на трибуну с видом прокаженного, которого вот-вот закидают камнями. Судья Сирайт произнес:
— Можете начинать перекрестный допрос, миз Керрос.
Надин шагнула к трибуне в очередном убийственном наряде: вязаном платье цвета лаванды, которое облегало ее тело, великолепно подчеркивая упругие формы сзади. На талии она затянула широкий пояс из коричневой кожи, кричавший: «Да, я ношу четвертый размер». Надин начала с того, что мило улыбнулась и попросила Борзова говорить медленнее, ибо в понедельник понимала его с трудом. Борзов что-то невнятно пробормотал в ответ.
При таком огромном наборе мишеней было совершенно невозможно предсказать, в какую она выстрелит прежде всего. Дэвид не имел возможности подготовить Борзова, к тому же он не желал тратить на этого человека ни одной лишней минуты.
— Доктор Борзов, когда вы в последний раз лечили собственных пациентов?
Он ответил не сразу.
— Около десяти лет назад.
Это привело к серии вопросов о том, чем именно занимался Борзов последние десять лет. Он не принимал пациентов, не преподавал, не вел исследований и не делал ничего, что входит в обязанности эксперта или доктора. Наконец, исключив почти все варианты, Надин спросила:
— Правда ли, доктор Борзов, что последние десять лет вы работали только на судебных юристов?
Борзов слегка поморщился. Он не был в этом уверен.
Зато Надин была. Она имела доказательства, почерпнутые ею из показаний Борзова по другому делу годичной давности. Вооружившись мельчайшими подробностями, Надин буквально за руку провела его по тропе разрушения. Она год за годом перечисляла иски, исследования, лекарства и юристов, а когда через час закончила, всем в зале суда стало ясно, что Игорь Борзов — не кто иной, как штамповщик в коллегии юристов по коллективным гражданским искам.
Помощница написала в большом
Дэвид ответил: «Впечатляет, да? И он берет всего 75 000 долларов».
«И кто это оплачивает?»
«Лучше тебе не знать».
Судя по всему, тяжелая ситуация повлияла на дикцию Борзова. Впрочем, возможно, он не хотел, чтобы его понимали. Во всяком случае, понимать его было все сложнее. Надин сохраняла такое хладнокровие, что Дэвид задумался, теряет ли она голову хоть когда-нибудь. Он наблюдал за игрой мастера и записывал не для того, чтобы реанимировать своего свидетеля, а чтобы усвоить эффективную методику ведения перекрестного допроса.
Присяжных происходящее ничуть не волновало. Они уже были мыслями в другом месте, поставили на Борзове крест и ждали следующего свидетеля. Надин, почувствовав, сократила список своих претензий. В 11.00 судья Сирайт созрел для того, чтобы пойти в туалет, и объявил двадцатиминутный перерыв. Когда присяжные покинули зал суда, Борзов подошел к Дэвиду и спросил:
— Долго еще?
— Понятия не имею, — ответил Дэвид.
Доктор вспотел и тяжело дышал. Плохо дело, чуть не сказал Дэвид. По крайней мере ему за это платят.
Во время перерыва Надин Керрос и ее команда приняли тактическое решение не выводить повторно на экран эхокардиограмму Перси. Теперь, когда окровавленный Борзов и так висел в петле, объяснение результатов исследования позволило бы ему обрести какую-то опору: ведь он мог опять запутать присяжных медицинскими терминами. После перерыва, когда Борзов вернулся на место свидетеля, Надин начала допрашивать его об образовании, делая акцент на различиях медицинской школы здесь и в России. Она прошлась по списку предметов и лекций, стандартных при обучении местных специалистов, и никому не известных «там». Надин знала ответ на каждый свой вопрос, и теперь Борзов это понял. Теперь он все чаще уклонялся от прямых ответов, понимая, что любая неточность, даже самая незначительная, будет отмечена, препарирована и брошена ему в лицо.
Надин продолжала наступление на его профессиональную подготовку, и пару раз ей удалось сбить Борзова с толку. К полудню у присяжных, наблюдавших за этой пыткой, сложилось отчетливое впечатление, что они побоялись бы следовать рекомендациям этого доктора даже при выборе бальзама для губ.
Почему он никогда не писал научных работ? Борзов заявлял, будто у него вышло несколько статей в России, но ему пришлось признать, что их не переводили. Почему он никогда не преподавал и не был сотрудником кафедры? Работа в аудитории казалась ему скучной, пытался объяснить он, хотя и так было трудно представить общение Борзова со студентами.
Во время ленча Дэвид и его помощница быстро покинули здание и отправились в закусочную за углом. Хелен заворожил сам суд, но она до сих пор не могла прийти в себя после жалкого выступления доктора Борзова.
— Тебе на заметку, — сообщила она за зеленым салатом, — если мы когда-нибудь соберемся разводиться, я найму Надин.
— О, правда. Что ж, тогда мне придется обратиться к Уолли Фиггу, если удастся отловить его в трезвом виде.
— Ты труп.