Шрифт:
«Мы – чада хаоса.
Мы – маски карнавала,
Слепых безумий воплощенный бред».
С. Киссин
***
Ничто не могло нарушить молчания пустой улицы в предрассветных сумерках. Только желтолицые фонари, склонив свои костлявые шеи, тускло освещали спящие окрестности. Небо свинцовым налетом нависло над крышами высоких, торчавших глупо и невпопад домов. Я возвращался домой, шагая практически наощупь, спрессованный гулом орущих мыслей в голове вперемешку с бурлящим в крови непониманием. А может я вовсе и не шёл… точнее, не понимал этого, и
***
Такси, как назло, остановилось на противоположной стороне улицы, но я все равно по привычке поставил пять звёзд (кто-то же должен делать этот мир лучше). Как только я вылез из тесного седана, со всех сторон меня окружила толпа хмурых многоэтажек, так и норовивших задавить своей неуклюжей массой маленького неосторожного прохожего. Солнце уже давно спряталось за их могучими спинами, лишь изредка высовывая свои лучики. По перекрёстку то и дело шныряли резвые авто, унося своих усталых пассажиров вдаль к заветному покою на исходе пятничного вечера.
Я пересёк дорогу, едва поспев за светофором, и оказался у кованой массивной калитки, где было назначено место встречи. Эта сторона улицы представляла собой некий неожиданный островок спокойствия внутри шумных улиц большого города. Как будто кому-то жизненно необходим был кусочек тихой загородной жизни в шаговой доступности от места работы.
За высокой калиткой выглядывал солидный двухэтажный коттедж безумно дорогой отделки. Слева и справа от него тянулись бесконечные ряды таких же, выдававших значимое положение своих хозяев. Со стороны это выглядело несколько нелепо, ведь взгляд этих владений упирался прямиком в серые «многоквартирки», словно две полярности, два мира наконец встретились лицом к лицу.
Я как обычно явился раньше остальных. Часы показывали половину девятого и, закурив, я сел ждать.
***
Вскоре на город опустились сумерки и к этому моменту на обочину съехал старенький серебристый минивэн.
– Мать твою, ты сколько здесь уже торчишь? – выкрикнул Сёма, вылезая из приоткрытой двери и позвякивая двумя огромными пакетами.
Вслед за ним на тротуар вышли Алиса, Даня и, заглушив двигатель, бритоголовый Кир. У каждого в руке было тоже по пакету.
Я затушил окурок, и бросил его к остальным.
– Не ссы, без тебя бы не начал. Чего так долго?
– Пробки, Серый, здоровые как мой… – сказал Сёма и показательно раздвинул ноги.
– Какие нахер пробки? Тут ехать то всего ничего. – усмехался я.
– Здорова братик —, подошёл ко мне Кир и хлопнул по плечу – да мне заправиться надо было. Там чуть дальше было место, где ценник терпимый, – он сплюнул на обочину, —как сам то?
– Пойдёт. Лис, тебе помочь?
Алиса стояла у открытой двери багажника, опустив свой пакет на землю и растирая покрасневшие пальцы. На ней было темное кружевное платье, утянутое маленьким бутафорным корсажем
– Нет спасибо, справлюсь.
Пренебрежение легко сквозило в ее голосе.
– Не лезь к ней, видишь, ее величество сегодня не в духе! – дразнил Сёма.
– Отвали.
Я проигнорировал и забрал ее ношу. Ей было сложно скрыть облегчение.
Даня стоял, поставив свой пакет у ног и уткнул глаза в экран телефона. Мошка уже тем временем начинала понемногу донимать нас.
– Да отлипни ты уже и открой! – крикнул тому Кир и продолжил беспомощно отмахиваться.
–Да-да —, растерянно ответил Даня.
Засов капризно звякнул и впустил нас в широкий двор.
В самом доме нас встретила Кристина, сестра Дани, для которой наш «скорый» приезд оказался неожиданным.
– Здорова —, войдя первым, бросил Кир в пустоту, скинув свои тяжёлые берцы – куда пакеты девать?
– Ау, есть кто дома?
Когда мы все зашли и разулись, она выглянула к нам с вершины огромной винтовой лестницы по центру, по-домашнему в белой футболке на три размера больше и шортах, с феном в правой и расческой в левой.
– О господи, а вы не могли хотя бы написать!? Я уж подумала, что кто-то вломился…
– И тебе привет Крис —, крикнул снизу Сёма – пакеты куда нести прикажешь?
– В магазин обратно, Сём. Ну конечно на кухню, голову включи.
Наконец, когда мы все разложили по полочкам холодильника (каким-то чудом, все уместилось), она спустилась. По-прежнему в домашнем виде, но теперь с парой изящных стрелок на уголках глаз, из-за чего Кир выдал фирменное, присвистнув:
– Во имя Аллаха, сестра! Здесь же дети!
– Ха-ха и кто же это интересно?
– Ну я, например.
***
К слову, здесь я был тогда впервые. Внешне дом поражал: двухэтажный, темно-кирпичный коттедж, глядевший на тебя снаружи двумя здоровыми фронтонами с полукруглыми большими окнами, гигантской парадной у главного входа, перед которой раскинулась неестественно, будто кричаще зелёная лужайка (серьезно, словно садовник нарочно красил ее), усеянная тропинками со встроенными в плитку светильниками. Декоративная ограда, пара изразцовых беседок, подсвеченный со дна миниатюрный пруд с выставленные по бокам гордыми тонконогими фламинго, – в глаза назойливо бросалось игрушечное изобилие. Вероятно, следующим шагом будет огромный мраморный фонтан по центру.
Зайдя же внутрь дома, я будто очутился во дворце. Несложно было догадаться, что отец Кристины и Дани был далеко не самым простым смертным, хотя мы виделись пару раз в живую, и вблизи он таким не казался.
Стены дома трепетно чернели в сгущавшихся сумерках, насыщавших воздух промозглой свежестью. Горизонт ещё алел последними закатными лучами, заставляя тени расти и искажать линии пространства своими беспорядочными контурами. Возле одинокой лампы на веранде собралось нервно пульсирующее облако маленьких чёрных точек, а где-то вдали по тротуару семенила одинокая сгорбившаяся от тяжести старушка, таща за собой свою двухколесную сумку с дребезгом на всю округу. На короткий миг вся улица затаилась, будто в ожидании.