(Противо)показаны друг другу
Шрифт:
— Ты чего? — хрипло шепчет Юсупов, включив ночник.
— Наверное, я рожаю. Мне больно. Очень.
— Когда это началось?! — вскакивает с кровати и переводит взгляд на часы.
— Уже часа три примерно.
— Ну, Синичкина, блин!
— Вообще-то я Юсупова, — отдышавшись, еле произношу я.
— Нет! Сейчас ты снова Синичкина, ибо косячит только она.
— Мы поедем в город? На такси? — игнорирую его фразу.
— Мы никуда не поедем. Будем ждать скорую. Рожать в лесу, а тебе приспичит сделать это именно по дороге в какой-нибудь жопе мира, мы не будем, — уверенно
— Ну, спасибо. Ой…
Глава 35
Еще несколько дней назад все, что мне хотелось — это придушить Юсупова за адскую, просто невыносимую боль в животе. И вернуть время на девять месяцев назад, чтобы меня никто не смог обрюхатить. Ибо это реальный ужас. Словно в тебя врезается поезд. Нет, три поезда. Еще раз рожать? Да ни за что! А спустя сутки, когда я немного отошла и посмотрела внимательно на голубоглазую прелесть, я пропала. Ну подумаешь, больно, зато такая красота пришла спасать мир. И вот тут я поняла, что потерплю еще раз, только уже с дочкой. Красота должна размножаться и в девичьем обличии.
Удивительно, но брать на руки реального ребенка оказалось совсем не страшно. Первый и пока единственный затык произошел с кормлением уже дома. В роддоме, Тема, а именно так мы решили назвать нашего красавчика, посасывал из меня молоко вполне нормально, правда, при помощи акушерки. А тут ни в какую.
— Не хочет, наверное. Чего теперь? Сцеживать молоко? — перевожу взгляд на Егора.
— Да прям щас. Сцеживать ему еще, пусть сам сосет. Ленивец какой-то. Ему сиську дают, а он еще нос воротит.
— Прекрати, — сквозь смех произношу я. — Ну что делать-то?
— Когда проголодается, тогда захочет.
— Егор, это все-таки младенец, а не взрослый, с ними это так не работает.
— Спорим, что через сутки он присосется к тебе так, что потом не оттащишь?
— На что? — я действительно это произнесла вслух?
— На недельное вставание по ночам. Кто окажется прав, тот лежит в кровати.
— Ну, давай, — нехотя соглашаюсь я.
Не знаю, как так получилось, но спустя сутки, после неохотных попыток попить молочка, и уже начавшегося моего психоза на тему голодного ребенка, Тема действительно присосался к груди. И все, как от сердца отлегло. Плевать, что теперь семь дней подряд ночью придется вставать мне, зато поел.
Сказал и сделал — это не про Егора, причем в хорошем смысле слова. Я не выгляжу жалкой или уставшей, совершенно точно — нет. Но на третью ночью он встал сам. Без слов. И вот тут наступил для меня какой-то необъяснимый кайф. И вовсе не от сна. А от созерцания того, как он укачивает Тему. Мне так хотелось запечатлеть этот момент, что я, не задумываясь, начала их фотографировать. А потом втянулась. Так втянулась, что каждый такой момент старалась не пропускать.
Снимать Артема во всех ракурсах и ловить каждый интересный момент — стало моим хобби. В один момент я просто поняла, что мой телефон не подходит для этого и, не раздумывая, купила подержанный фотоаппарат с рук.
— Лиль, ну, может, хватит меня снимать? Подай лучше полотенце.
— Не хватит. Когда ты моешь попу Теме, я испытываю самый большой оргазм в своей жизни, — самое удивительное, что я почти не шучу. Я реально от этого балдею.
— Чеканушка.
— Она самая, — откладываю фотик в сторону и подаю Юсупову полотенце. — Ты знаешь, что ты хороший папа?
— Конечно, знаю. Ты тоже ничо так мать.
— Ничо так? Скотина ты все-таки, Юсупов.
— Так скотина или хороший? — улыбнувшись, произнес Егор.
— Хорошая скотина.
— То-то же.
Когда-то я думала, что страшно и сложно будет сразу после рождения ребенка. Вот она типичная ошибка молодых родителей. Сложно стало тогда, когда у Артема начали резаться зубки. Вот они бессонные ночи и желание спрятаться подальше ото всех. Но это еще полбеды, вторая даже большая половина — это злющий Егор. И хоть я знаю, что причиной его злости и поганого настроения являюсь не я и не Тема, легче от этого не становится. Я не думала, что все будет вот так. В моем воображении — Егор в принципе не может быть таким. Я просто недооценивала его желание стать хирургом. Каждый день одно и тоже — психозы Юсупова касательно его деятельности. Амбиции у него ого-го и держать крючки на операциях ему недостаточно. Кажется, он затрахал уже все отделение, и даже пошел на конфликт со своим непосредственным наставником, чтобы ему дали работать руками. И все равно — не дают.
С одной стороны, прошло всего четыре месяца ординатуры, поэтому закономерно, что его динамят, с другой — чего реально просиживать штаны, смотря на то, как работают другие? Я понимаю Егора и мне его реально жаль, но себя от его необоснованных придирок тоже жаль.
Спасают меня от уныния, как ни странно, фотографии. Я конкретно ударилась в фотосессии Темы. Меня это отвлекало и продолжает отвлекать от поганых мыслей, а его это, кажется, забавляет.
Перевожу взгляд на часы и иду ставить запеканку в духовку. Вполне вероятно, что Юсупов меня пошлет на хрен с ужином, но не сделать его я не могу. Я не видела Егора уже больше суток. Сначала смена медбратом, теперь сутки ординатором.
Наверное, если бы не бабушка, я бы давно сорвалась и устроила бы Егору скандал. Она как чувствует что-то и каждый день мне звонит с наставлениями. Это бесит, но я понимаю, что она права. Кто-то должен быть терпеливее. И сейчас это я.
Вздрагиваю от звонка в дверь и, собравшись с духом, иду открывать дверь.
— Привет, — мать моя женщина, даже первым здоровается и лезет целоваться.
— Привет, — ошарашенно произношу я. — Кушать будешь? Там как раз запеканка скоро будет готова.
— Буду.
Тра-ля-ля… Пока я радуюсь неожиданному поведению Егора, меня осеняет, что в ванной нет полотенца. Ну пипец, сейчас истеричку включит. Как угорелая бегу к шкафу и достаю чистое полотенце.
— Я постирушки устраивала, вот и забыла повесить, — протягиваю Егору полотенце.
— Стареешь, мать.
— Что?
— Можешь на хер меня послать, разрешаю.
— Егор?
— Ммм?
— Ты что, выпил?
— Да, литра два кофе. Да не грузись, просто у меня хорошее настроение.