Противостояние душ
Шрифт:
— Исследования, эксперименты, зелья. Еще бы память стерли, — протянул Логан и вдруг со всей силы швырнул стакан в стену, а потом подскочил и буквально вылетел из комнаты.
— Не такие я аплодисменты имел в виду, — протянул ошарашенно Бальт, проведя его взглядом.
— Я пойду с ним поговорю, — поднялся Магнус.
— Не надо, — вдруг вцепилась в него Кендра, — ты же знаешь, что Джеймс может сорваться. А вдруг он вспомнил Виктора или родителей? Или лабораторию? — девушка вдруг ни с того, ни с сего начала рыдать, — я тебя просто не пущу никуда. Алек, не разрешай ему идти. Вдруг Логан сорвется.
— Кен, он не псих в конце концов. Но ему сейчас нужна поддержка, — сказал Бейн, хотя все-таки притормозил, размышляя
— Ладно, я пойду поговорю с ним, меня же он не убьет, — ухмыльнулся Бальт и вышел за дверь. Ухмыляться он привык уже давно, как бы погано на душе не было, а вот утешать не приходилось, но всегда надо делать что-нибудь в первый раз.
Логан был на тренировочной арене и зрелище было красивым. Блестящие когти рассекали воздух со свистом. Бальтазар пока приближался, оценил последовательность и технику, поэтому смог подстроиться, поднырнул под жуткие лезвия когтей одной руки, отбил мечом вторые, смог схватить и выкрутить руку Логана, держась от лезвий подальше. На секунд десять задержать.
— Хватит, соул, —рявкнул Бальтазар, когда смог установить зрительный контакт, но тут же его меч улетел в сторону, а сам Джеймс легко освободился от захвата. — Поговорим, или второй раунд? — поднял бровь Бальт.
— Ни драться, ни разговаривать я не намерен, — произнес сухо Логан, спрыгивая с арены и направляясь из тренировочного зала.
Бальтазар закатил глаза и пошел за ним. — Тогда я даже не знаю, что с тобой делать, — пробурчал он, — есть, конечно, третий вариант, но мы вроде как еще и не познакомились так близко. Вернее, ты про меня уже знаешь, а я про тебя нет.
— Все, что тебе нужно знать — это то, что моя регенерация падает с каждым днем. И буквально месяц, максимум два — и моя мутация не сможет бороться с адамантием. Организм отторгнет металл и я умру. И умирать я буду в таких муках, соул, какие тебе и не снились. И я надеюсь лишь на одно, что второй соул просто умирает, а не испытывает туже боль. Поскольку поверь мне на слово, Бальтазар, тому, кто почти не чувствует боли — эта невыносима даже для меня, — произнес он, — и такого я не пожелал бы и самому заклятому врагу. А теперь я собираюсь вернуться и допить бутылку виски, — произнес он, направляясь к выходу из зала.
— Можно подумать, я услышал нечто новое, — фыркнул Бальт, снова догоняя его. — Боль, муки и смерть. Вполне нормальная перспектива, — догнав парня, он преградил ему выход, смотря прямо в глаза достаточно настойчивым, почти требовательным взглядом, — а что насчет исследований, центра и экспериментов?
— Я не стану это обсуждать. Если до тебя еще не дошло в чем дело. Я не говорю об этом, ясно? — холодно ответил Логан.
Бальт помрачнел, складывая руки на груди. — До меня частично дошло. Но я хочу подробностей. Я думаю, как твой соул, я заслуживаю узнать твою историю жизни.
— Я не обязан отчитываться перед своим соулом и тем более открывать свою душу. Но так и быть, если ты настаиваешь. Адамантий мне вживили в тело, когда мне было девять лет в лаборатории подпольной. Из меня хотели сделать идеального бойца, а что может быть лучше, чем облачить скелет человека в непробиваемый металл. Ничто и никто не способен сломать мои когти и мои кости. Я не могу умереть. И до встречи с соулом я был бессмертен, моя регенерация была настолько сильна, что я жил бы вечность. Я никогда не буду выглядеть старше, чем сейчас. Доволен? — сказал Логан, — я последствие эксперимента. Хотя регенерация, конечно, врожденная. Именно из-за нее меня и выбрали для эксперимента.
— А родители? — уже мягче спросил он, сам того не заметив. Бальтазар что-то подобное и предполагал, но услышав как есть на самом деле, все равно ужаснулся про себя. Да и неприятно было понять, что ты испортил кому-то шанс на вечную жизнь.
— Нет, — только и ответил Логан, — я не стану о них говорить, — и, отодвинув
Бальт молча развел руками. Он попытался и это было полное фиаско. Все-таки не его это дело утешать. Может, стоило бы по плечу похлопать, сказать, все в порядке, я с тобой, или нет, обнять, как обнимаются телепаты. Ага, обнять, и сказать, что он разделит его боль, и прочее и прочее. Но это вроде бы было не в его стиле, как бы. Жесткий, насмешливый, спокойный парень с множественными любовными амбициями. О, да. И никаких таких других отношений. Он вернулся на арену, поднял меч, придирчиво осмотрел. Он передал через Эрика отцу ответ, что-то вроде «да пошел ты», правда, Эрик так не напишет, это точно. Но меч стоит беречь еще тщательнее. Другого может и не быть. Он задержался немного на арене, чтоб войти в свой обычный стиль поведения, и вернулся в комнату.
Там царило немного натянутое, но веселье, а он скользнул на стол рядом с Зевраном, беря новую бутылку с колой и уже начиная кривиться. Это будет долгое и грустное воздержание от выпивки. Может, спросить у Магнуса какие есть коктейли безалкогольные, а то на коле он долго не протянет.
Логан сидел рядом с Магнусом и молча пил виски. Пожалуй, в сложившейся ситуации это единственное, что ему оставалось. Странным было то, что к нему пересела Сурана и молча взяла его за руку. Впрочем они и раньше всегда друг друга поддерживали, но обычно это делала не Кендра.
— Может быть, мы выйдем и поговорим? — спросил шепотом Магнус.
— Еще желающий поговорить. Хотя странно, Бейн, ты то мою историю знаешь. Но, видимо, все хотят, чтобы я выговорился и просветил в нее и остальных? Правда боюсь, что она не из раздела «Не может быть». Мне было шесть, а Виктору девять, когда они ворвались в наш дом. Они пришли за нами, но мои родители не собирались нас отдавать, тогда их расстреляли на наших глазах. Никого не волновали два мальчика, да и нам стерли память сразу же, как доставили в лабораторию. Потом нас два года изучали. А через два года решились на процедуру. Сперва они решили, что скелет из адамантия достанется Виктору. Но его способности регенера не выдержали. До сих пор я по ночам просыпаюсь от его нечеловеческих криков боли. Я не думал, что можно кричать так. А потом мне стерли память. И через год сделали тоже самое со мной. И я выдержал. Это была адская боль, но я выжил. Хотя смерть, наверно, была бы благом. Все барьеры в голове рухнули и воспоминания навалились на меня. Я вспомнил все. Следующие два года я лгал и тренировался. Я хотел убить каждого в этой лаборатории, но был слишком слаб. А затем нас нашли и я попал в Орден. Все знают, что первые два года — я молчал. На деле это не совсем правда. Чарльз прочел мои мысли и задал всего один вопрос, на который я ответил. Он спросил: «Хочешь ли ты, чтобы тебе стерли память?» И я ответил: «Нет. Потому что я хочу отомстить». Но зато могу сказать, что эксперимент, ради которого убили всю мою семью — удался. Магнус может подтвердить, что мои когти пробивают грудную клетку легко. И любой подтвердит, что мои когти, как и мои кости сломать невозможно, — Росомаха снова наполнил свой бокал виски, — рассказал, потому что судя по всему, желающие меня утешить — не закончатся, пока не узнают правду. Теперь все? Фарс окончен? Никто больше не захочет утереть мне слезки платочком?
— И даже не нужно никаких хлопков по плечу и объятий в вашем стиле? — поднял бровь Бальт.
— Извините великодушно, что вас так раздражают наши объятия и хлопки, — фыркнул Логан, — куда нам до суровых воинов.
Кендра лишь сильнее сжала руку Логана, а на Бейне не было лица. Даже Локи притих. Андерс и Сэра молча смотрели на своего друга. Историю они знали прекрасно, но раньше Логан никогда не вкладывал в рассказ столько эмоций и боли.
— А можно еще один вопросик? — спросил Бальт, глядя на соула прямым жестким взглядом. — Ты отомстил?