Противостояние. Том I
Шрифт:
Мусорный Бак робко предположил, что на такой скорости Малыш не сможет вовремя заметить препятствие на дороге (вообще-то они уже встречали препятствия, но Малыш, не снижая скорости, огибал их под протестующий визг «Уайд овалс»).
– Эй, парень, – ответил ему Малыш, – у меня рефлексы. Я проверял. Три пятых секунды. Ты веришь?
– Да, сэр, – выдохнул Мусорник. Он чувствовал себя человеком, который только что палкой расшевелил змеиное гнездо.
– Ты мне нравишься, парень. – Малыш все так же странно растягивал слова. Его кукольные глаза смотрели на мерцающую дорогу поверх оранжевого флуоресцирующего руля. Большая
Там лежали банки пива «Куэрс». Само собой, теплого. Мусорный Бак терпеть не мог пиво, но быстро осушил банку и сказал, что оно очень хорошее.
– Эй, парень, – ответил Малыш, – только «Куэрс» и есть настоящее пиво. Я бы ссал «Куэрсом», если бы мог. Ты веришь в эту брень-хрень?
Мусорник ответил, что верит.
– Меня зовут Малыш. Из Шривпорта, Луизиана, Этот монстр брал призы всех южных автошоу. Ты веришь в эту брень-хрень?
Мусорный Бак ответил, что верит, и взял еще одну банку пива. Он полагал, что в сложившихся обстоятельствах это очень даже правильно.
– Как зовут тебя, парень?
– Мусорный Бак.
– Как? – На один ужасный момент ничего не выражающие кукольные глаза сместились на лицо Мусорного Бака. – Ты смеешься надо мной, парень? Никто не смеется над Малышом. И тебе лучше поверить в эту брень-хрень.
– Я верю, – торопливо воскликнул Мусорный Бак, – но именно так меня зовут, потому что раньше я поджигал мусорные баки других людей, и почтовые ящики, и все такое! Я сжег пенсионный чек старухи Семпл. За это меня отправили в исправительную школу. Я также сжег Методистскую церковь в Паутенвилле, в Индиане.
– Неужели? – радостно воскликнул Малыш. – Па-арень, да ты безумен, как сортирная крыса. Это нормально. Я люблю безумных. Сам такой. На всю мою гребаную головку. Мусорный Бак, да? Мне это нравится. Хороша пара. Гребаный Малыш и гребаный Мусорный Бак. Руку, Мусорник!
Он протянул ладонь, и Мусорник как мог быстро ее пожал, чтобы Малыш поскорее обеими руками взялся за руль. Они обогнули поворот и увидели полуприцеп «Бекинс», перекрывший почти всю автостраду. Мусорный Бак закрыл лицо руками, ожидая мгновенного перемещения в астрал. Малыш и бровью не повел. «Дьюс»-купе легко и быстро, словно водомерка, пронесся по левой обочине вплотную к кабине полуприцепа.
– На пределе, – прокомментировал Мусорный Бак, когда почувствовал, что может говорить без дрожи в голосе.
– Эй, парень! – Один кукольный глаз Малыша закрылся. Мусорный Бак понял, что ему подмигивают, пусть и без тени улыбки. – Не говори мне – я скажу тебе. Как пиво? Хорошо идет? Особенно после прогулки на детском велике.
– Точно, хорошо, – ответил Мусорный Бак и вновь глотнул теплого пива. Он, конечно, был чокнутый, но не настолько, чтобы возражать Малышу, когда тот вел автомобиль. Такое ему и в голову прийти не могло.
– Ладно, нет смысла ходить вокруг да около. – Малыш обернулся, чтобы взять с заднего сиденья банку «Куэрса». – Мне представляется, мы едем в одно место.
– Думаю, да, – осторожно ответил Мусорный Бак.
– Чтобы присоединиться к нему. Едем на запад. Войдем в гребаную команду. Ты веришь в эту брень-хрень?
– Думаю, да.
– Тебе снились сны об этом страшиле в черном летном костюме?
– Вы хотите сказать – о священнике.
– Я всегда говорю то, что говорю! – отрезал Малыш. – Не ты говоришь мне, гребаный червяк, я скажу тебе! Это черный летный костюм, и у него очки-«консервы». Как в фильме с Джоном Уэйном о Большой второй. Очки такие большие, что ты не можешь видеть его гребаного лица. Он кого хочешь испугает, да?
– Да. – Мусорный Бак отпил теплого пива. У него начало гудеть в голове.
Малыш согнулся над оранжевым рулем и принялся изображать пилота истребителя – вероятно, одного из тех, кто участвовал в Большой второй, – ведущего отчаянный бой с врагом. «Дьюс»-купе мотало от одного края автострады к другому: петли, нырки, бочки в исполнении Малыша сменяли друг друга.
– Ни-и-и-и-и-й-й-й-я-а-а-а-а-а-х-х… их-их-их-их-их-их-их… тах-тах-тах… получай, фриц… Капитан! Бандиты прямо по курсу! Наводи на них пушку, ты, гребаный недоумок… тах… тах… тах-тах-тах. Они сбиты, сэр! Горизонт чист… Ур-р-ра-а-а-а! Садимся, парни! УР-Р-Р-РА-А-А!
Пока он изображал бой, его лицо оставалось совершенно бесстрастным, ни единый щедро смазанный бриолином волосок не сдвинулся с места. Затем он вернул автомобиль на положенную полосу движения и погнал дальше. Сердце Мусорного Бака гулко билось в груди. Пленка пота покрывала все тело. Он пил пиво. Ему хотелось отлить.
– Но меня он не испугал, – заявил Малыш, словно разговор и не прерывался. – Черт, нет. Он крутой, но Малыш справлялся и с теми, кто круче. Первым делом затыкал им рот, потом затыкал их совсем, как говорил Босс. Ты веришь в эту брень-хрень?
– Конечно, – кивнул Мусорник.
– Ты согласен с Боссом?
– Конечно. – Он понятия не имел, кто этот Босс.
– Тебе лучше, твою мать, не спорить с Боссом. Слышь, хочешь знать, что я собираюсь сделать?
– Ехать на запад? – спросил Мусорный Бак. Вроде бы такое предположение ничем ему не грозило.
На лице Малыша отразилось нетерпение.
– После приезда туда, понял? После. Знаешь, что я собираюсь сделать?
– Нет. Что?
– Залягу на дно. На некоторое время. Можешь ты понять эту брень-хрень?
– Конечно.
– Молодец. Не говори мне, я, твою мать, скажу тебе. Буду просто следить. Следить за большим человеком. Потом…
Малыш замолчал, задумавшись, навис над оранжевым рулем.
– Что потом? – осторожно спросил Мусорный Бак.
– Потом прикончу его. Отправлю в ящик. Пусть пасется на «Кадиллаковом ранчо» [145] . Ты мне веришь?
– Да, конечно.
– Я займу его место, – уверенно продолжал Малыш. – Возьму власть, а его оставлю на «Кадиллаковом ранчо». Держись меня, Мусорный Бак, или как там ты себя называешь. Мы не будем есть свинину и бобы. Мы съедим столько курятины, сколько еще никто не ел.
145
«Кадиллаковое ранчо» – инсталляция под открытым небом, созданная в 1974 г. в Амарильо, штат Техас, американскими художниками Ч. Лордом, Х. Маркесом и Д. Мичелсом из восьми старых «кадиллаков».