Противостояние. Том I
Шрифт:
Буду, написал Ник. Скажите шерифу, что я надеюсь на его скорейшее выздоровление.
– Я передам ему твои добрые пожелания.
Потом она ушла, и Ник провел тревожную ночь, время от времени вставая, чтобы проверить своих подопечных. На мачо они действительно не тянули, и к десяти вечера все трое крепко спали. Двое горожан зашли, чтобы проверить, все ли у него в порядке, и Ник обратил внимание, что оба простужены.
Ему снился странный сон, и, проснувшись, он вспомнить мог только одно: как шел во сне вдоль нескончаемых рядов зеленой кукурузы, что-то искал и ужасно боялся чего-то, вроде бы следовавшего за ним по пятам.
Утром он поднялся рано и начал тщательно подметать дальний конец тюремного коридора, не обращая внимания на Билли Уорнера и Майка Чайлдресса. Когда Ник проходил мимо, Билли крикнул ему вслед:
– Рэй вернется, знаешь ли! А когда он доберется до тебя, ты пожалеешь, что всего лишь немой и глухой, а еще и не слепой!
Ник пропустил большую часть фразы, находясь спиной к крикуну.
В кабинете он нашел старый номер журнала «Тайм» и принялся читать. Подумал, а не положить ли ноги на письменный стол, но решил, что это неплохой способ нажить неприятности, если шериф застанет его в такой позе.
Около восьми утра он уже с тревогой гадал, не стало ли ночью шерифу Бейкеру хуже. Ник рассчитывал, что к восьми шериф появится, чтобы передать троих арестованных в ведение округа, когда за ними приедет дорожная полиция. Желудок Ника тоже недовольно урчал. Но со стоянки грузовиков никто ничего не приносил. Ник посмотрел на телефонный аппарат. Скорее с отвращением, чем с тоской. Он любил научную фантастику, время от времени за несколько центов покупал древние, расползающиеся книги в бумажной обложке, которые находил на дальних полках старых амбаров, а потому уже не в первый раз подумал, что день, когда появятся предсказанные фантастами телефоны с видеоэкранами, станет самым великим для всех глухонемых этого мира.
К четверти девятого он заволновался не на шутку. Подошел к двери, за которой были камеры, и заглянул в коридор.
Билли и Майк стояли у решеток своих камер и колотили по прутьям туфлями… показывая тем самым, что люди, которые не могут говорить, составляют лишь малую часть дураков этого мира. Винс Хоган лежал на койке. Он лишь повернул голову и посмотрел в сторону приоткрывшейся двери. На смертельно бледном лице Хогана выделялись пятна чахоточного румянца на щеках и темные мешки под глазами. На лбу блестели крупные капли пота. Ник встретился с апатичным, горячечным взглядом Винса и понял, что тот тяжело болен. Его беспокойство усилилось.
– Эй, чурбан, как насчет жратвы? – позвал его Майк. – Старине Винсу, похоже, нужен доктор. Сплетни не довели его до добра, так ведь, Билл?
Но Биллу не хотелось подзуживать Ника.
– Извини, что я раньше кричал на тебя, чел. Винс, он болен, это точно. Ему нужен врач.
Ник кивнул и вышел, пытаясь сообразить, что же ему теперь делать. Склонился над письменным столом и написал на верхнем листе блокнота:
Шериф Бейкер или кто прочитает! Я ушел за завтраком для арестованных и попытаюсь найти доктора Соумса для Винсента Хогана. Похоже, он действительно болен, а не притворяется.
Он вырвал лист из блокнота и положил в центре письменного стола. Потом, засунув блокнот в карман, вышел на улицу.
На него сразу обрушился недвижный, жаркий воздух с запахом зелени. Чувствовалось, что к полудню асфальт превратится в сковороду. В такие дни люди предпочитали пораньше закончить все дела, чтобы в самое пекло шевелиться как можно меньше, однако Нику все равно показалось, что главная улица Шойо в это утро на удивление безлюдна, как в воскресенье, но не в рабочий день.
Стоянки перед магазинами пустовали. По улице проехало несколько легковушек и пикапов – но именно несколько. Магазин скобяных товаров вроде бы работал, а вот окна Торгового банка по-прежнему закрывали жалюзи, хотя шел уже десятый час.
Ник повернул направо и пошел к стоянке грузовиков, которая находилась в пяти кварталах от участка. На углу третьего по счету квартала он увидел, что навстречу ему медленно, словно из последних сил, виляя из стороны в сторону, движется автомобиль доктора Соумса. Ник энергично замахал, без особой уверенности, что Соумс остановится, но машина прижалась к бордюру и замерла параллельно тротуару, заняв четыре парковочных места. Доктор не вылез из кабины, остался сидеть за рулем. Вид Соумса потряс Ника. С прошлого вечера он постарел лет на двадцать. Отчасти дело, наверное, было в крайней усталости – но она не могла быть единственной причиной, и даже Ник это понимал. Словно в подтверждение его мыслей, доктор, будто старый фокусник, проделывающий замшелый, самому ему надоевший трюк, извлек из нагрудного кармана мятый носовой платок и несколько раз чихнул в него. Отчихавшись, Соумс откинулся на подголовник и замер с приоткрытым ртом, ловя воздух. Его кожа была блестящей и желтой, как у трупа.
Потом Соумс открыл глаза.
– Шериф Бейкер мертв. Если ты за этим останавливал меня, то забудь о нем. Он умер в начале третьего утра. А теперь заболела Джейни.
У Ника округлились глаза. Шериф Бейкер мертв? Но ведь вечером приходила его жена и сказала, что ему лучше. И она… она прекрасно выглядела. Нет, такое просто невозможно.
– Мертв, все верно. – Соумс словно подслушал мысли Ника. – И не он один. За последние двенадцать часов я подписал двенадцать свидетельств о смерти. И я знаю еще двадцать человек, которые умрут к полудню, если Бог не проявит милосердие. В чем я лично сомневаюсь. Думаю, он предпочтет не вмешиваться.
Ник вытащил из кармана блокнот и написал: Что с ними такое?
– Не знаю. – Соумс медленно скомкал листок и бросил в ливневую канаву. – Но похоже, все в городе заболели этой хренью, и еще никогда в жизни мне не было так страшно. Я и сам заразился, но сейчас больше всего страдаю от усталости. Я уже не молод. Не могу так долго работать без перерыва и оставаться свеженьким, знаешь ли!.. – В его голосе появилась нотка усталого, тревожного раздражения, но Ник, к счастью, не мог ее слышать. – И жалеть себя тоже без толку.
Ник, который и не подозревал, что Соумс жалеет себя, в недоумении смотрел на него.
Соумс вышел из машины и ненадолго оперся на руку Ника, чтобы устоять на ногах. Слабые стариковские пальцы чуть подрагивали.
– Пошли на ту скамейку, Ник. С тобой приятно беседовать. Полагаю, тебе об этом уже говорили.
Ник указал в сторону тюрьмы.
– Никуда их не увезут, – вздохнул Соумс. – А если они больны, придется им дожидаться своей очереди в самом конце моего списка.
Они сели на скамейку, выкрашенную в ярко-зеленый цвет, с рекламой местной страховой компании на спинке. Соумс с удовольствием подставил лицо теплому солнышку.