Противостояние
Шрифт:
– Вы шутите?!! Этого просто быть не может!
– То-то и оно, что не может. Это старший сын Первой одной из главных ветвей. Они скрывали его тушку до самого последнего момента и теперь он временно вне доступа клана. Их старейшина обыграла всех на несколько шагов вперед и теперь парнишка до двадцати одного года, а то и позднее... кхм... он поступил на учебу в одно додзе и теперь приказы клана на него временно не действуют. На совете старейшин принято решение не вмешиваться. С уступкой.
– Какой?
– В голосе Астанны разгорался неприкрытый интерес.
– ЛЮБАЯ фаворитка сумевшая выскочить за него замуж до его совершеннолетия вне зависимости от положения в клане имеет права на него и его глаза. Ограничение - запрещено открыто вмешиваться мастерам и верхушке ветвей. Но ради такого приза, сама понимаешь, не откажется ни одна из ветвей... Особенно по завершению его обучения.
– Что-то еще?
– Остальное есть в личном деле на каждого из них. А теперь отправляйтесь, через три часа вас доставят в аэропорт Хаммерфест. Одиннадцатичасового рейса вам хватит для того, чтобы ознакомиться с их личными делами и, что важно, с основной моторикой целей. Данные на них собирали более полугода. А теперь - свободны!
Когда они практически вышли, вслед донеслось:
– Да, чуть не забыла: в устранении "задохлика" заинтересованы Девять кулаков Тьмы. Так что будьте внимательны и осторожны... Особенно ты, Астанна.
Последняя фраза заставила напрячься мастера Астанну, что не прошло мимо внимания ее ученицы.
После недолгих сборов они загрузились в нутро внедорожника и направились в город. Дорога прошла в молчании, все были заняты своими мыслями. Еще более молчаливым оказался Колин... Лишь на скулах периодически вздувались желваки. Известие о задохлике, пробудившем сапфирово-синие глаза, оказались для него сильным ударом. Сестра, обеспокоенно посмотрела в глаза брату и успокаивающе положила руку на плечо. Колин слегка вздрогнул и, вяло улыбнувшись, посмотрел на младшую сестру. В его изумрудно-зеленых глазах с вертикальным зрачком плескался тихий гнев и разочарование...
Разговор с матерью принес лишь новые вопросы... и далеко не только это... После рассказанного ею у меня с глаз не только сползли розовые очки, которые Кеничи носил до моего "переселения", но и на плечи свалилась целая гора новых проблем. Клан, глаза и еще разговор матери с Мию наедине... О чем, черт их дери, они там разговаривали, да еще наедине?! И многое недосказанное...
Мой седалищный нерв тут же высказался о предстоящих проблемах...
Первый школьный день нового триместра... Блин, как же надоела учеба, верите, нет?! Единственно, что радовало - это солнечная погода, но и она омрачалась серыми школьными стенами.
– Сирахама! Вам не интересен мой предмет и поэтому вы витаете в облаках?
– Строгий голос учителя отвлек меня от тяжких раздумий.
– Или вы настолько готовы ответить, почему в произведении Уильяма Шекспира Джульета покончила с собой?
Я встал и ответил:
– Любовь.
– И улыбаюсь.
– Джульетте, осуществляя инсценировку гибели, не удалось предупредить через святого отца церкви, с которым данный план и был разработан, бедного Ромео. Когда он прибыл в церковь, куда она была доставлена для отпевания, то выпил яд. И после его смерти как раз закончилось действие препарата, который вызвал летаргический сон, и первое, что увидела Джульетта перед собой -остывающий труп любимого.
Кто-то из девушек сдавленно вздохнул. Вот такие у нас в классе романтические души.
– После чего, посетовав на любимого, не оставившего ей и капли яда, она пронзила свое сердце острым кинжалом, который, как атрибут любого дворянина той эпохи, висел у Ромео на поясе.
– Тишина... чьи-то горестные вздохи.
– Мне про Монтекки и Каппулетти пояснять?
Препод моргнул, другой раз и, наконец, пришел в себя:
– Нет, Сирахама, можете садиться, великолепное пояснение.
– Учитель положил книгу.
– Кто желает дополнить? Или больше никто не прочел к занятию бессмертный труд зарубежного автора?
Дальше пошло обсуждение произведения. Меня больше не трогали. Краем глаза заметил, как хмыкнула Фуринзи.
Обед, как всегда, провел на крыше в компании Мию. После посещения моего дома и разговора с матерью, она постоянно пребывала в задумчивости. На все расспросы отвечала уклончиво, мастерски "съезжая с темы". Ох, не нравится мне это...
– Отшельник, ты не мог бы храпеть потише? Вся красота обеда пропадает!
От Отшельника, который дремал на пристройке крыши, пошла такая волна раздражения с нотками ярости, что я аж подобрался, вдруг прыгнет:
– Сирахама, ты еще жив?
– Сколько сарказма в голосе!
– Раз так, не искушай судьбу, а то твоя жизнь может оборваться до конца обеденного перерыва!
Я встал, разминая ноги.
– Не куксись, Танимото, будь проще и люди к тебе потянутся!
– Кстати, ты залечил уже свои раны?
– Не жалуюсь...
– На что он намекает?
– Сам-то как?
В следующее мгновение я отпрыгнул в сторону, уходя от молниеносной атаки, на что организм ответил весьма негодующе, хлестнув болевыми ощущениями в правом боку.
– Аргх... кха... кха...
– Я закашлялся, не забыв принять защитную стойку.
– Неплохо, вот только твое здоровье все-таки плоховато...
– Танимото выпрямился.
– Учти: то, что ты разогнал Рагнарек, это была только разминка!
– Если ты про "Тьму" с ее Девятью кулаками и отделением "Ёми", то, спасибо, я в курсе.
Меня окатила волна чужого удивления и раздражения. Похоже, парень хотел меня напугать и удивить. Извиняй, Отшельник, но я в курсе много большего, чем ты можешь себе представить. О чем жалею: эпизоды истории были далеки от концовки, но до них надо еще дожить. А точнее - выжить!
– Этот придурок неплохо тебя информирует!
– Криво усмехнулся Танимото.
Я покачал головой.
– Нет, у меня другой источник. Нидзима ловит только крохи информации, он многого не знает.
– Другой информатор, значит...
– Отшельник повернулся и пошел к выходу с крыши. Напоследок, повернув голову, бросил.
– Будь внимателен, Кеничи, Один был далеко не самым сильным бойцом в Ёми. Мой тебе совет: опасайся Супарны. Ты ему не ровня! Не говоря о том, что ты не готов к внезапной атаке.