Противостояние
Шрифт:
Я не слышу. Тело не слушается, словно слиток стали, холодный непривычный, чужой. Вспышка близкого взрыва, пол под ногами вздрагивает.
Я не участник, я просто наблюдатель.
Фуринзи стоит возле крупного бетонного блока с треснувшими краями и торчащей с одного конца арматурой. В ее глазах застыла боль и мука. Каменная пыль, смоченная дождем, создает на ее светло-фиолетовом комбинезоне грязные потеки. Она что-то кричит.
Я глух. Я не могу сдвинуться с места, тело неподвижно. Справа и слева от меня сыплются с неба камни.
Внезапно мой противник смещается вправо, в сторону Фуринзи, словно заслоняя от чего-то.
В его тело словно разбуженные осы входят три пули, заставив его дернуться. Четвертую, он ловит пока еще целой рукой. Пуля входит в предплечье и там остается, выбив из тела фонтанчик крови.
Все словно в замедленной съемке.
Я даже вижу длинный шлейф от края северного зрительского сектора.
Пуля летит быстро, слишком быстро, чтобы успеть среагировать.
С криком я проснулся. Все тело била крупная дрожь. Мысли скакали, словно стая обезумевших кузнечиков. Глянув на часы, я увидел горящие в темноте цифры: полчетвертого ночи.
Улегшись, я попытался успокоить дыхание.
Сон. Всего лишь кошмарный сон, навеянный моими переживаниями бедующего турнира. Турнира, в котором я могу сложить свою буйную голову.
Дверь слегка приоткрылась, в щель упал лучик света из коридора. Учитель Ма. Уточнив, все ли в порядке он ушел. Слишком многие поставили на меня многое, слишком многие меня опекают. Утром, скорее всего, будет знать весь мастерский состав додзе о моем кошмаре и невозможности спать спокойно ночью.
Утро следующего дня не принесло мне ничего нового. Утроений разминочный комплекс "Умри и не позорь школу", после чего занятия с Апачаем.
После занятия, с трудом передвигая ногами, я дошел до крыльца главного строения додзе, и достал из кармана куртки сотовый.
Все-таки придется позвонить матери. Слишком многое меня сейчас беспокоит, слишком многое сейчас непонятно. Телефон успел сделать всего лишь пару гудков, после чего приятный голос матери прозвучал:
– Здравствуй сын.
– Привет, мам.
– Я так понимаю, что-то случилось, раз ты решил позвонить.
– В ее голосе прозвучал намек и усмешка.
Да, я виноват, надо чаще звонить домой. Но после "настоящего" разговора с матерью я стал ее немного побаиваться. После клановых мероприятий я стал опасаться клана. После попытки разобрать на органы я потерял к нему всякое доверие. Видимо мой российский менталитет весьма не вписывается в местные рамки...
– Прости, сама понимаешь тренировки, отнимают все время.
– Понимаю, причем очень хорошо.– Ни тени насмешки. Серьезный спокойный голос с нотками радости и гордости.
– Сын, тебе что-то срочно нужно, раз ты сейчас звонишь?
– Да я хотел бы вечером переговорить, а не через систему слежения за каждым членом общества.
– Мне приехать?
– Не надо, я отпрошусь на ночь домой. У меня слишком многое накопилось, а поговорить "по душам" так и не представилось возможным со всей этой суматохой и неразберихой.
– Тогда тем более, если ты снова приедешь в том же виде, отца удар хватит. Пожалей его самолюбие. Я приеду после ужина, чтобы не создавать диссонанс в жизнь школы.
– Хорошо мам, до вечера.
Чужое присутствие я почувствовал давно, еще во время звонка.
– Женское любопытство сгубило не одну кошку.
– Увы, Кеничи эта черта является незыблемой в каждой девушке.
С крыши спрыгнула Мию, красивым кульбитом, после чего присела рядом на крыльцо.
– Почему не пригласил ее на ужин?
– Ты же сама слышала, она не хочет вмешиваться в здешнюю жизнь. Наши миры хоть и близкие, но все, же разные.
Додзе Редзампаку и "закрытый женский монастырь" по сути два соседних сумасшедших дома. В одном буйные, в другом тихие. И от которого больше проблем не знает никто.
От ворот шел хмурый Апачай, держа в правой руке посылку, запечатанную в серую оберточную бумагу и перевязанную такой же сероватой бичевой.
Мию забрала коробку удивленно смотря на отсутствие обратного адреса.
– Кеничи! Долго тебя ждать?
– Голос Сио раздавшийся над самым ухом заставил меня вздрогнуть.
– Иду мастер!
Вечером после ужина Мию отдала вскрытую коробку деду. Я уже представлял, что внутри может находиться. Это было начало.
– Я рада, что в тебе после поступления в это додзе наконец-то проснулось то качество, которого тебе, никогда, не хватало?
– Сирахама Саори, поправив подол офисного платья, по-простому села на колени напротив меня.
– Какого?
– С интересом полюбопытствовал я, усаживаясь по-турецки.
– Аккуратность! Обычно твои вещи были вперемешку с книгами и бульварными романами по всей комнате. Так о чем ты хотел поговорить?
Я глубоко вздохнул, собираясь с мыслями.
– Что я еще должен узнать, прежде чем уеду на турнир Тьмы?
– Ваше додзе уже получило приглашение?
– Думаю, сейчас старейшина уже читает пригласительное письмо с пропусками на каждого мастера.