Противостояние

Орлова Елена Анатольевна

В легком дуновении ветерка донеслось: «Будете меняться вы, будет меняться и мир вокруг вас».

Задумчивая и притихшая, Мила возвратилась к батюшке Стахию.

— Поговорили со Святителем Николаем?

От участливого тона священника ей вдруг сделалось так жаль себя.

— Скажите, где же справедливость?!

Она начала, торопливо и сбивчиво, волнуясь, открывать самое сокровенное. Тяжелые воспоминания опустошали, наполняя душу мукой, не давая места ничему светлому.

Видя ее страдания, батюшка Стахий воскликнул:

— Да как же вы не поймете, что обидой раните собственное сердце! Простите! Искренне простите свекрови зло, которое она причинила, и увидите,

жизнь переменится! Господь услышит вас!

Мила обескураженно замолчала.

— Знаю, искренне простить будет сложно! Очень трудно, — добавил священник.

— Как же так?! — Ее губы задрожали, глаза наполнились слезами. — Вы даже представить не можете, сколько…

— Прошу вас, найдите в себе силы! — Лицо батюшки излучало доброту и сострадание.

— Значит, другого выхода нет?

— Нет.

Перед глазами возник Мелетий со своей прощальной фразой: «Будете меняться вы, будет меняться и мир вокруг вас».

Наступил март. В один из промозглых вечеров Мила села в поезд дальнего следования. Неделю назад сотрудница предложила поехать в Дивеево, и она сразу же согласилась, несмотря на сильнейшую простуду. Это место представлялось окутанным покровом таинственности, возможно, оттого, что Мила слишком мало о нем знала. Ночью, в поезде, ей не спалось. Ранним холодным утром, не успев выпить чая, она, вместе с остальными паломниками, вышла на пустынный перрон. Минут через пятнадцать продрогших людей разыскали водитель микроавтобуса и экскурсовод, Ангелина Ивановна. Приветливо улыбнувшись, женщина извинилась за небольшое опоздание и попросила всех пройти к машине. Рассевшись по местам и согревшись, паломники немного оживились. По программе первым пунктом значился источник батюшки Серафима, куда они должны были прибыть к шести часам утра. Ангелина Ивановна сообщила, что на улице минус двадцать два и поинтересовалась, кто из приехавших собирается окунаться. Люди, напуганные нижегородским морозом, смущенно отворачивались к замерзшим окнам, избегая встречаться с гидом глазами. Мила, сидевшая спереди, рядом с водителем, любовалась хрустальными деревьями, вершины которых переливались серебром в лучах яркого мартовского солнца. Но, вскоре, ее внимание полностью переключилось на рассказ Ангелины Ивановны, который настолько поразил Милино воображение, что до конца поездки она не могла думать ни о чем другом.

— Год назад я сопровождала такую же группу, как ваша, из Москвы, — начала женщина. — Одна из паломниц приехала с грудным младенцем. Я заметила ей, что для малыша зима является не лучшим временем посещения источников. А когда услышала надрывный кашель ребенка, встревожилась еще больше. На мой вопрос, зачем она привезла его сюда, больного, получила ответ, от которого пришла в ужас. Оказалось, у мальчика тяжелейшая двусторонняя пневмония. Врачи уже намекнули несчастной матери, что сынишка «не жилец», поэтому она, с температурой под сорок, забрала его из больницы и теперь собиралась прибегнуть к помощи батюшки Серафима! Всю дорогу до источника приезжая, не обращая никакого внимания на мои уговоры, повторяла одно и то же: если искупает своего Мишеньку, он обязательно выздоровеет. Вы представить себе не можете моего тогдашнего состояния! Я, целую жизнь призывавшая людей к вере, в тот момент испытывала полное отчаяние! Что делать? Позволить обезумевшей от горя матери окунуть и без того полуживого ребенка в ледяную воду? А если младенец погибнет? С точки зрения здравого смысла это казалось почти, неизбежным. Между тем мы подъехали к источнику. Как сейчас, вижу ту страшную картину. На улице минус двадцать пять. Молодая мама,

сама еще почти девочка, прижав к груди затихшего малыша, перекрестила их обоих и начала, на моих глазах, медленно входить в воду. До сих пор не понимаю, отчего ребеночек не кричал. Скажу честно: я решила, что он умер.

Голос Ангелины Ивановны дрогнул, на глаза навернулись слезы.

— Господи, дай нам всем, грешным, такую силу веры! — Она перекрестилась и вытерла платком глаза.

Паломники слушали затаив дыхание.

— А дальше? — прервала молчание старушка, приехавшая со взрослой дочерью.

— Дальше… — Женщина справилась с волнением. — На следующий день у мальчика пропала температура, его перестал мучить кашель, появился аппетит, словом, к отъезду он ничем не отличался от любого здорового ребенка.

— Да, бывает же! — удивленно протянул крепкий розовощекий мужчина.

— Бывает, — ответила гид и, среди установившейся тишины, стала потихоньку читать акафист Серафиму Саровскому. Два часа пролетели незаметно. Микроавтобус, свернув с основной трассы, углубился в сосновый бор и вскоре выехал на широкую асфальтированную площадку перед рекой Сатис. Здесь он остановился.

— Мы приехали, — объявила Ангелина Ивановна, — можно выходить. Кто будет купаться, не забудьте о полотенцах и рубашках, да, и еще захватите с собой емкости для воды.

Люди, после убаюкивающего тепла машины, оказавшись на морозе, зябко поеживались.

— Благодать! — потянулся худощавый мужчина и шумно вдохнул морозный воздух: — Елкой пахнет…

— Все собрались? Пойдемте, — пригласила паломников экскурсовод. — Я уже рассказывала вам об источнике, поэтому сейчас мне хочется, чтобы вы не торопились, прониклись духом святого места, помолились, прислушались к самим себе.

Женщина остановилась у поклонного креста с иконкой батюшки Серафима.

— Преподобне отче Серафиме…

Проникновенная молитва заставила присутствующих сосредоточенно зашевелить губами: они пытались повторять следом за ней. После недолгой остановки люди направились к мостику через реку. Мила намеренно отстала от группы и теперь наблюдала, как паломники осторожно, гуськом, переходили на другой берег. Убедившись, что за ней никто не наблюдает, она опустилась перед крестом на колени и, почти вплотную, приблизила лицо к иконе.

— Батюшка Серафим, мне никогда не приходилось купаться зимой. Прошу Тебя, сделай так, чтобы я выдержала холод! — В тот момент ей даже не пришло в голову просить Святого о чем-то еще.

Купальня, очень простая, сколоченная из досок, располагалась в центре озерца. К ней вели длинные мостки, покрытые водой и ледяной крошкой.

— Ангелина Ивановна, купальня общая? — удивилась Мила.

— Нет, она разделена на две половины, женскую и мужскую, — пояснила гид и ободряюще улыбнулась. — Ну что, пойдемте?

— Я одна?..

— Почему? Со мной. Вернее, по очереди. Впрочем, если среди мужчин желающих не найдется, можем и одновременно.

— Найдется! — громко заявил розовощекий крепыш.

— В нашем полку прибыло! — весело отозвалась женщина. — Тогда я, с вашего позволения, буду первой. — Она вопросительно повернулась к Миле.

— Да, да, конечно, идите.

Минут через двадцать Ангелина Ивановна вернулась с раскрасневшимся довольным лицом, в пуховом платке, из-под которого выбивалась мокрая прядь.

— Ну как? — опасливо поинтересовался солидный мужчина.

— Необыкновенно! Сами попробуйте!

Воодушевление женщины заразило Милу.

— Я иду, — решительно произнесла она и, оставив шубу и сапоги на лавочке, босиком направилась по скользким мосткам к купальне.