Противостояние
Шрифт:
— Не позволю! — Голос Нины дрогнул.
— Неужели? — Никто не заметил, когда в комнате появился монах. Он приблизился к колдунье.
— И ты здесь?! — Только сейчас Нина обратила внимание на исчезновение охранника.
— Значит, создана сатаной? — задумчиво повторила Василиса и поднесла к книге свечу.
— Не позволю! — Колдунья устремилась к девушке, но монах преградил ей дорогу.
Книга вспыхнула и вскоре превратилась в яркий факел.
— «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? [91] И ни одна из них
91
Ассарий — монета.
У вас же и волосы на голове все сочтены», [92] — глядя на догорающий огонь, проговорил Мелетий.
— Хозяин! Хозяин! — дико, отчаянно взвыла Нина и растворилась в воздухе.
Эпилог
Татьяна Васильевна собиралась уйти из дома потихоньку, чтобы не разбудить Алексея. «Пусть хоть в воскресенье подольше поспит», — с нежностью подумала женщина, наливая в кружку кофе.
— Опять в церковь?
Она вздрогнула от неожиданности и обернулась к сыну со смущенной улыбкой:
92
Евангелие от Матфея 10:29,10:30.
— Как всегда, Алешенька. Жаль, что одна.
— Не начинай, мам, — недовольно поморщился молодой человек, — ты прекрасно знаешь мою точку зрения по этому поводу! Религиозный культ — не более чем пережиток прошлого! Сейчас на дворе двадцать первый век и твой сын заканчивает физмат университета. Помнишь, у Горького: «Человек — это звучит гордо»! А ты предлагаешь мне заниматься слюнявым самоуничижением, именоваться грешным и убогим рабом, ожидая подачек от Бога? Нет, на такую жизнь я не согласен! — Алексей с укором посмотрел на мать.
Женщина грустно вздохнула:
— Слепой ты, сынок! Господь, рано или поздно, каждого к себе призывает, у кого душа не окаменела. Смотри, чтобы не скорбями!
— Мам, умеешь ты с утра настроение испортить! Вот ты говоришь, Бог — Любовь, а сама скорбями пугаешь!
— Я не пугаю. Только родитель дает своему ребенку не одни сладкие конфеты, но и горькие пилюли, именно потому, что любит его!
— Какой-то невеселый разговор у нас получается! Могла бы хоть сейчас не дудеть в свою дуду! Все-таки через неделю свадьба! — обиженно заметил Алексей.
— Сынок, вы с Верочкой не очень торопитесь? — осторожно спросила Татьяна Васильевна. — Она такая молоденькая, совсем ребенок! Восемнадцать лет! Подумай!
— Я уже решил! — вспыхнул парень и упрямо объявил матери: — Мы любим друг друга!
— Тем более, если любите, можете годик-другой подождать…
— Ты ничего не понимаешь! — вышел из себя Алексей. — В тебе говорит обычная материнская ревность!
— Неправда! Разве я отговаривала от женитьбы твоих старших братьев? И невесток своих люблю, как родных дочерей! Сам знаешь.
— Я пойду, — недовольно буркнул сын.
В пятницу, накануне свадьбы, Вера, со своим отцом, поехала забирать из салона свадебное платье и исчезла. Время
— Это кто?
— Сосед Кузнецовых. Извините, вы, наверное, жених Верочки?
— Да. А где Лариса Федоровна?
— Ее увезли в больницу с сердечным приступом. Вы Алексей? — раздалось на другом конце провода.
— Да, — с трудом произнес он, чувствуя, как застывает от внутреннего холода.
— Вера и Валерий Петрович разбились на машине. Их больше нет.
— Нет? — тупо переспросил Алексей. — Как нет? Подождите, как нет?! Вы не понимаете! У нас завтра свадьба! Свадьба, свадьба, свадьба, — убеждал он немую трубку.
Сосед мучительно закашлялся.
— Простите, — извинился мужчина сдавленным голосом, — крепитесь, молодой человек. Прощайте. — Короткие гудки оборвали разговор.
— Прощайте?!
Алексей посмотрел на мать пустыми глазами, в которых застыла невыплаканная мука, и, заикаясь, словно во сне, проговорил:
— Ее больше нет… Это ты! — вдруг сорвался он на крик. — Ты во всем виновата! Радуйся! Она мертва!
— Алешенька, опомнись, — простонала Татьяна Васильевна, с ужасом глядя на агонию сына.
— Да, ты! — Жестокая улыбка исказила родные черты гримасой страшной боли. — И твой Бог!
Женщина закрыла лицо руками.
Прошел месяц. Алексей забросил учебу и все время проводил в своей комнате, стены которой обклеил фотографиями погибшей девушки, лишь изредка позволяя матери туда входить. Татьяна Васильевна всерьез начала опасаться за его душевное здоровье. Как-то она рассказала о трагедии духовнику и попросила отца Серафима повлиять на сына. Договорившись, что через неделю приведет к нему своего мальчика, сама женщина вовсе не была в этом уверена. Она не представляла, каким образом ей удастся убедить Алексея поговорить со священником. Однако, к ее немалому удивлению, сын на разговор легко согласился. И вот теперь, оставив их одних, Татьяна Васильевна прогуливалась по улице. Устав от долгого ожидания, женщина решила заглянуть в храм.
— Мы уже закончили, — сообщил отец Серафим. — Алеша, — ласково обратился он к парню, — я надеюсь на тебя.
— Обещаю, — ответил на прощание сын и, в первый раз после смерти Верочки, обнял мать.
Сидение в комнате сменилось ежедневным пребыванием в храме. Поначалу Татьяну Васильевну радовало данное обстоятельство, затем оно начало вызывать некоторую тревогу, а когда сын сообщил о желании поступать в духовную семинарию, женщина испугалась по-настоящему. Совсем не таким представляла она его будущее.
— Алешенька, ты же всегда мечтал стать ученым! Вспомни, как стремился поступить на физмат! Хочешь перечеркнуть годы учебы?! Я понимаю, в тебе сейчас говорит горе, но что будет, позже, когда пройдет время? Боль утихнет, обязательно утихнет, и тогда, я уверена, прежний интерес к жизни вернется! Прошу, не отказывайся от мечты! — пробовала убеждать она сына.
— Мама, поверь, я хорошо обдумал свое решение. Отец Серафим уже благословил меня.
— Конечно! — ревниво констатировала Татьяна Васильевна, не в силах смириться с крушением надежд.