Противостояние
Шрифт:
– А другие женщины, которые забеременели от мужчин, не обладавших иммунитетом? – спросил Стью.
– Мы думаем, им придется наблюдать, как их дети будут бороться с «супергриппом», – ответил Джордж. – Некоторые, возможно, умрут, какое-то время жизнь Питера тоже висела на волоске, но другие успешно справятся с вирусом. И очень скоро наступит время, когда все еще не родившиеся дети, и в Свободной зоне, и во всем мире, будут иметь родителей, обладающих врожденным иммунитетом к «супергриппу». Пусть делать такие прогнозы не совсем корректно, но
– И не только мы, – добавил Дэн. – В определенном смысле сейчас Питер – достояние всей Свободной зоны.
– Я хочу, чтобы он жил, потому что он мой и я его люблю, – прошептала Фрэнни и посмотрела на Стью. – И он моя связь с прежним миром. На Джесса он похож больше, чем на меня, и я этому рада. Это правильно. Ты меня понимаешь, любимый?
Стью кивнул, и странная мысль пришла ему в голову: как же хочется посидеть сейчас с Хэпом, и Нормом Бруэттом, и с Виком Полфри, пить с ними пиво, наблюдать, как Вик закуривает самокрутку с вонючим табаком, и рассказывать о том, что из всего этого вышло. Они прозвали его Молчальником Стью, говорили, что он не скажет «говно», даже если набьет им рот. Но ему хотелось столько им рассказать. Он бы говорил сутки напролет. Стью сжал руку Фрэн, чувствуя, как слезы жгут глаза.
– Нам надо обойти больных, – Джордж встал, – но Питер будет находиться под нашим неусыпным контролем, Фрэн. Когда у нас появится полная уверенность, что он выздоровел, ты узнаешь об этом первой.
– Когда я смогу кормить его? Если… если он не…
– Через неделю, – ответил Дэн.
– Но это так долго!
– Это будет долгий срок для всех нас. В Зоне шестьдесят одна беременная, и шесть зачали до начала эпидемии. Для них это будет особенно долгая неделя. Стью! Приятно познакомиться. – Дэн протянул руку, и Стью ее пожал. Врач тут же ушел, как человек, у которого много работы и который стремится ее сделать.
Джордж тоже пожал руку Стью.
– Увидимся завтра, самое позднее – во второй половине дня, хорошо? Только скажи Лори, какое время для тебя наиболее удобно.
– Зачем?
– Нога, – ответил Джордж. – С ней беда, верно?
– Не такая уж и беда.
– Стью! – Фрэнни села. – Что у тебя с ногой?
– Перелом, неправильное срастание костей, избыточная нагрузка, – ответил Джордж. – Хорошего мало, но все это можно исправить.
– Ну… – произнес Стью.
– Никаких «ну»! Дай мне взглянуть на нее, Стюарт! – На лбу Фрэнни вновь появилась морщинка «я-хочу».
– Позже, – ответил Стью.
Джордж направился к двери.
– Зайди к Лори, хорошо?
– Он зайдет, – пообещала Фрэнни.
Стью улыбнулся:
– Зайду. Раз леди-босс так говорит…
– Как хорошо, что ты вернулся. – По лицу Джорджа чувствовалось, что его так и распирают вопросы, но он лишь качнул головой и вышел, плотно закрыв
– Дай-ка взглянуть, как ты ходишь. – Морщинка «я-хочу» не сходила со лба Фрэн.
– Слушай, Фрэнни…
– Пройдись, дай взглянуть.
Он прошелся, напоминая матроса, пересекающего палубу в сильный шторм. Когда вернулся к стулу, она плакала.
– Фрэнни, не надо. Милая!..
– Не могу. – Она закрыла лицо руками.
Он сел, взял ее за руки, опустил их.
– Нет. Нет, не надо.
Она смотрела на него, по ее щекам катились слезы.
– Так много людей умерло… Гарольд, Ник, Сюзан… а как же Ларри? Как Глен и Ральф?
– Я не знаю.
– И что сказать Люси? Она придет через час. Она приходит каждый день, и она уже на четвертом месяце. Стью, когда она спросит тебя…
– Они умерли там… – Стью говорил скорее себе, чем Фрэн. – Вот что я думаю. Вот что я знаю… сердцем.
– Не говори этого, – взмолилась Фрэнни. – Не говори при Люси. Это разобьет ей сердце.
– Я думаю, они были жертвой. Бог всегда просит жертву. Его руки в крови жертв. Почему? Не могу сказать. Я не такой умный. Возможно, мы сами навлекли это на себя. Точно я знаю одно: эта бомба взорвалась там, вместо того чтобы взорваться здесь, и на какое-то время мы в полной безопасности. На короткое время.
– Флэгг погиб? Действительно погиб?
– Не знаю. Я думаю… мы не должны терять бдительности. Со временем кто-то найдет место, где создавали такие вирусы, как «Капитан Торч», и завалит это место землей, и засеет землю солью, и потом помолится над ним. Помолится за нас всех.
Тем же вечером, только гораздо позже, почти в полночь, Стью вез Фрэнни по тихому и пустынному больничному коридору в инвалидном кресле. С ними шла Лори Констебл, и Фрэн проследила, чтобы Стью договорился с ней о завтрашнем осмотре.
– Ты выглядишь так, будто тебя самого впору возить в кресле, – заметила Лори.
– Сейчас нога совершенно меня не беспокоит, – ответил Стью.
Они подошли к широкому окну, за которым находилась палата, выдержанная в голубых и розовых тонах. Под потолком висел большой мобиль. Только в одной кроватке, в первом ряду, лежал младенец.
Стью как зачарованный смотрел на него.
«ГОЛДСМИТ-РЕДМАН, ПИТЕР, – гласила надпись на медицинской карте, прикрепленной к кроватке. – МАЛЬЧИК. ВЕС 6 ФУНТ. 9 УНЦ. М. ФРЭНСИС ГОЛДСМИТ, ПАЛАТА 209. ОТ. ДЖЕССИ РАЙДЕР (УМ.)».
Питер плакал, сжав маленькие пальчики в кулачки. Его лицо покраснело. Он родился с черными как смоль волосами, синие глаза смотрели прямо в глаза Стью, словно обвиняя его во всех несчастьях.
Лоб пересекала глубокая вертикальная морщинка… «я-хочу».
Фрэнни снова плакала.
– Фрэнни, что не так?
– Все эти пустые кроватки. – С ее губ сорвалось рыдание. – Вот что не так. Он здесь один. Неудивительно, что он плачет, Стью, он совсем один. И эти пустые кроватки, Господи…