Протокол "Наследник"
Шрифт:
Когда же мы закончили и лэн Даорн, поблагодарив меня за откровенность, ушел восвояси, я какое-то время еще проторчал в кресле, потому что вернувшийся доктор захотел провести уточняющие тесты. При этом выглядел мужик откровенно неважно, сильно нервничал, несколько раз порывался о чем-то спросить, но в итоге так и не решился. А с облечением выдохнул лишь после того, как я повторил, что директору его не сдал. И не сдам, если он больше не наломает дров и будет честно выполнять свои обязанности.
Пока он колдовал над приборами, я также проанализировал сегодняшний день и в целом собой остался доволен.
А
Был и еще один плюс во всей этой истории — Моринэ в попытке от меня избавиться не просто стер из базы все сведения обо мне: оттуда волшебным образом исчезла и информация о моем происхождении. По крайней мере, новый директор ничего об этом не спросил. А значит, официально меня больше ничего не связывало с невезучим семейством Расхэ и с точки зрения закона я действительно был абсолютно чист.
— Все, мы закончили, — устало выдохнул лэн Нортэн, наконец-то отпуская мою руку. — Судя по результатам, даже в отдаленном прогнозе ты можешь не бояться негативных изменений в ауре или в даре. Напротив, даже находясь под действием блокиратора, твой дар проявляет повышенную активность, поэтому будь осторожен на практических занятиях.
Я только усмехнулся.
— Непременно.
После чего выбрался наконец из кресла, по настоянию доктора еще раз перекусил, благо и обед, и ужин мне принесли прямо в лабораторию. Затем на всякий случай уточнил, нет ли у меня ограничений по передвижениям на территории школы. А когда убедился, что новый директор не оставил на этот счет никаких указаний, благополучно покинул лазарет и отправился в свой корпус. Жить дальше. Учиться. Отдыхать. И, разумеется, спать. Как, в общем-то, и положено нормальному человеку.
Когда же я переступил порог своей комнаты, то в первый момент даже усомнился в том, что явился по адресу.
Несмотря на то, что меня долго не было, внутри царил идеальный порядок: кровать заправлена, полы вымыты, пыль с подоконника тщательно вытерта, а вместо разбитого окна теперь красуется совершенно новое, да еще и с полноценно открывающейся створкой.
Надо же. Я отсутствовал в школе больше двух недель и мытьем полов, соответственно, не занимался, однако кто-то все равно позаботился, чтобы мне было куда вернуться.
Более того, уборкой дело не ограничилось — мою старую скрипучую койку заменили на новую, куцый и неудобный матрац стал гораздо толще и приятнее на ощупь, постельное белье выглядело не только выглаженным, но и совершенно новым. И даже дверцу шкафа наконец починили, что вообще поразило меня до глубины души.
Похоже, у нового директора слово с делом не расходится, так что, пожалуй, школе Ганратаэ и впрямь надо готовиться к серьезным переменам. К хорошим или плохим? Скорее, полагаю, что к хорошим. По крайней мере, мое первое впечатление от этого человека оказалось сугубо положительным, и я надеялся, что и дальше хуже не станет.
С одноклассниками, кстати, я тоже скоро встретился.
Ну как встретился… когда я добрался до жилого корпуса, как раз наступило время ужина, поэтому ни по дороге, ни внутри мне никто не попался. А вот когда дело подошло к отбою, и я вполне обоснованно отправился навестить уборную, то прямо в коридоре наткнулся на весь свой класс в полном составе, после чего там случилась необъяснимая заминка.
Не знаю уж, в какой именно форме беседовал с ними новый директор, но при виде меня у младшего Босхо случился самый настоящий ступор. Он отчего-то побледнел, позеленел, потом напрягся, набычился, словно всерьез готовился от меня защищаться. Тогда как остальные мальчишки в буквальном смысле присели от неожиданности и дружно вытаращились, будто привидение встретили.
Когда я сказал: «Привет!», тем самым пытаясь разрядить обстановку, по классу прошло непонятное волнение. После чего ребята испуганно переглянулись, а затем один за другим попятились и вдруг без предупреждения, как по команде, стартанули с места, разлетевшись по комнатам, словно вспугнутые воробьи.
Странная реакция. Раньше такого не было.
Может, что-то изменилось, пока я вынужденно прохлаждался в подвале? Или лэн Даорн перестарался, когда пытался выяснить подробности того случая в душевой? Но даже если и так, то мальчишкам все равно ничего серьезного не грозило, кроме выговора за наглую ложь. Да и ее можно было легко объяснить вполне обоснованным страхом перед бывшим директором, так что под исключение никто из них точно бы не попал.
Тем не менее они сбежали, будто побоялись со мной находиться в одном коридоре.
Единственным, кто остался стоять на месте, оказался Айрд. Наверное, врожденная гордость и звание аристократа не позволили ему вот так просто сбежать или трусливо спрятаться от опасности. Однако и он выглядел так, словно всерьез полагал, будто я его сейчас убивать буду. Ну или хотя бы в морду дам, благо с его точки зрения, наверное, было за что.
Я же вместо этого просто пожал плечами и, обогнув его, будто статую, прошел мимо.
Потом так же спокойно вернулся (Босхо все это время непонятно зачем продолжал торчать в коридоре) и, не взглянув на него, ушел к себе. Краем уха прислушиваясь к тому, что происходит снаружи, неспешно разобрал постель, переоделся, приготовился ко сну. И только когда в коридоре раздался сигнал отбоя, наконец услышал из-за двери долгожданное:
— Это еще не конец, Гурто! Мы с тобой скоро встретимся!
Ну вот, наконец-то нормальная реакция, а то я прям забеспокоился!
Что ж, значит, все осталось по-прежнему и в мое отсутствие ничего толком не изменилось. Я, как и был, находился по одну сторону баррикад, Босхо и весь остальной класс — по другую. Все понятно и привычно, как раньше.
«Ну и прекрасно, — усмехнулся я, забираясь под одеяло. — Так даже веселее. Спокойной ночи, Эмма. Разбуди меня, пожалуйста, завтра в шесть».
«Спокойной ночи, Адрэа», — тихо, но отчетливо ответила подруга, чуть ли не в первый раз обратившись ко мне по имени. И было в этом что-то такое домашнее, уютное, родное, что я умиротворенно закрыл глаза и быстро уснул, напоследок подумав, что если бы у меня вдруг появилась сестренка, я бы обязательно попросил родителей назвать ее Эммой.
Конец первой книги