Протокол
Шрифт:
«Налейте красного»
а мог бы сказать:
«Один Мисти Айлей»
или:
«Эспрессо и два круассана».
Важно, что потом я чувствовал себя слишком усталым, чтобы произносить другие слова, вот и бубнил:
«Повторите».
«Красного?»
Кивок.
Происходило нечто странное: Бар был битком набит, официанты сновали туда-сюда, а ты сидела у двери с тем америкосом. Я оглядывал вас, одного за другим, и все вы делали одно и то же — пили, болтали, закидывали ногу на ногу, улыбались, курили, выпуская дым из ноздрей. У всех вас были лица, руки и ноги, затылки, причинные места, бедра, ляжки и рты. Руки ваши лежали на столе, и кожа чуть ниже локтей покраснела и как бы замялась, закраины
От скуки я пытался читать по губам:
Сюзанна в клинике.
Да никогда в жизни, зачем? Нету резона!
Все из-за Жоржа, видел его намедни вечером, в Мехико, он.
В каком-то смысле, так и есть. Но Ионеско не слишком хорош, если спросят, скажешь, что это Хэм! Дать сигаретку, Жан-Клод? Ты знаешь кружку неосветленного есть двадцать франков.
Это Анри, дружок Джеки. Я
Эй, в чем дело?
Хотите правду? Знаете, как обстоят дела на самом деле?
не слишком современный, он в принципе одного типа со мной
Надоело, уходим?
В четверг, когда шел дождь, все получилось свернул дела в Ситэ я разгружаю ящики два поставить пластинку — плевое дело.
Я принял душ. Он сказал.
Он развлекает вас разными историями, они хороши, спору нет, но надоедает, и нет больше реалистичные, например Монье, Анри Монье.
Еще и десяти нет, подождем в
Я все-таки съездил в Монако теперь все пропало здесь?
раз в неделю платят неплохо можно размяться на следующей игре я пас
Привет, Клод! Дела все так же одно правдивое словцо во всем этом без пяти. Уверен, он придет, обещался до последнего.
Но во всем этом не было никакого смысла — ни в словах, ни в речах. Все вы были мужчинами и женщинами, и я никогда так остро не ощущал вас одной породой. Мне вдруг захотелось сбежать к муравьям и узнать о них так же много, как о вас.
Я выпил еще четыре или пять стаканов; я ничего не ел, а от спиртного на голодный желудок мне всегда становится плохо. Итак, я сидел в баре и вылакал бутылку, да нет, больше, красного вина.
Вкус во рту был гадостный. От жары и духоты я весь взмок. Помню, что вырвал листок из тетради и написал в центре,
Протокол катастрофы, случившейся в муравейнике.Сбоку я написал текст, но содержания не помню, потому что потерял его. Кажется, рассуждал о порошке, о грудах белого порошка.
Я вышел из Бара здорово поддатый.
Проходя мимо вашего столика, я заметил, что ты показываешь американцу фотографии. Мне было ужасно нехорошо, и я долго гулял по Старому городу. Шел, пошатываясь, цепляясь за стены. Дважды сблевал в водосточный желоб. Понятия не имел ни о времени, ни о том, что делаю. Присел на край Фонтана Сен-Франсуа; пристроил рядом пакеты с едой и школьную тетрадь. Выкурил две сигареты подряд. Дул прохладный ветерок, шевеля маркизы над дверьми магазинов.
Спичечный коробок был пуст; я воткнул горелую спичку в крышку, сделал парус из клочка бумаги и пустил кораблик в фонтан. Он закачался, запетлял на черной воде, и ветер погнал его к центру. С минуту я следил за ним взглядом, а потом вдруг потерял из виду. Сверкающие брызги накрыли его, окутав легким туманом. Вода забурлила,
Именно в этот миг я мечтал бы услышать человеческий голос, обзывающий меня мерзавцем!
] В конце концов я все-таки ушел, потому что мимо проезжала машина с мигалкой, легавые заметили меня и притормозили. Я сделал крюк через Старый город и пошел к Саду у Автовокзала, подумав, что смогу поспать на скамейке.
В Саду была ты, с американцем. Я вас узнал, но подумал: плевать, вокруг темно, а им вроде хорошо. Я уселся рядом и стал рассказывать истории. Не помню, что это были за истории, — анекдоты, сказки о привидениях или бессвязная абракадабра. Кажется, я поведал вам о своем прадедушке, который был губернатором Цейлона. Все может быть. Американец закурил американскую сигарету, он явно ждал, когда я уйду. Но я не хотел уходить и снова попросил у тебя 1000 франков. Мишель ответила, что и так дала достаточно; я сказал, что она не вернула мне плащ, который я ей одолжил, а он, между прочим, стоил больше пяти тысяч.
Ты пришла в бешенство, Мишель, и велела мне убираться. Я рассмеялся и ответил: дай мне 1000 франков. Американец выбросил сигарету и сказал,
« Now, с'mon git off» [25]
Я ответил американским ругательством. Мишель испугалась и дала мне 1000 франков. Американец встал и сказал: « Hey, git off». Я повторил то же ругательство. Мишель пригрозила вызвать полицию. Но американец не согласился: не стоит, мол, справлюсь сам. Перед глазами все плыло. Он рывком поднял меня со скамейки и толкнул. Я снова придвинулся, не переставая болтать, сам не помню что. Думаю, рассказывал историю о плаще, говорил, что он стоил 10 000 франков, а подкладка была из молескина, потом вспоминал о том, что происходило в горах. Мишель развернулась, заявив, что идет за полицией. В участок напротив Сада, с другой стороны.
25
Пошел прочь (искаж. англ).
Американец ни черта не понял из моих слов, потому что я говорил очень быстро и полузадушенным голосом.
Он подошел и снова толкнул меня в грудь, но я вцепился в воротник его рубашки и не упал. Тогда он ударил меня левой в подбородок, а потом в глаз. Я хотел достать его ногой в пах, но промахнулся, и он принялся дубасить меня кулаками по лицу и бил коленом в живот. Пока я не упал на гравий аллеи. Но он не успокоился. Уперся жирными коленями мне в грудь и стал что было сил молотить по лицу. Он меня почти достал, сломал передний зуб, но поранил кулак и тут же остановился. Встал, пыхтя и отдуваясь, и ушел из сада, выкрикивая имя Мишель.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы доползти на четвереньках до скамейки. Я сел и вытер лицо платком; зуб погиб, но боли я не чувствовал, только кровило сильно. Наверное, кретин сломал мне нос. Веки распухли, глаза лезли из орбит. Я утирал кровь и бормотал, а поскольку хмель из головы еще не выветрился, все повторял и повторял:
«Из-за этого мерзавца придется идти к дантисту, из-за этого мерзавца придется выбросить 2000 франков на дантиста».
Пять минут спустя я увидел, что Мишель и американец возвращаются с легавым. Я едва успел продраться через кусты и перепрыгнуть через изгородь. Я вернулся в Старый город и умылся в фонтане. Выкурил сигарету, чтобы прийти в себя. Зуб стало дергать; кусок от него откололся, и мне казалось, что нерв вылез через эмаль, как травинка из земли. Надо вернуться в мой заброшенный дом на вершине холма, подумал я.