Протопоп Аввакум. Жизнь за веру
Шрифт:
Еще в конце XVI века западнорусский богослов и проповедник Стефан Зизаний (1550–1634) по просьбе князя Константина Острожского сделал перевод с греческого языка 15-го Огласительного поучения святого Кирилла Иерусалимского. Перевод сопровождался комментариями самого Зизания и был издан в 1596 году в Вильно на белорусском и польском языках под названием «Казанье святого Кирилла об антихристе и знаках его, с расширением науки против ересей розных». Зизаний, основываясь на Священном Писании, напоминал, что в 1492 году началось восьмое тысячелетие от Сотворения мира и что именно в этот период, согласно пророчествам, должно произойти второе пришествие Христа. В современности Зизаний видел все признаки наступающих «последних времён» и утверждал, что римский папский престол — это и есть престол антихристов. «Причём, называя римского папу антихристом, Зизаний указывал не на конкретную личность какого-либо папы, а равно и не на последнего “князя тьмы”, который воцарится непосредственно перед пришествием Христа. Папство имелось в виду в смысле церковного института, церковной организации,
Мысли Стефана Зизания о приближении царства антихриста нашли в дальнейшем своё продолжение. Около 1622 года в Киевской православной митрополии появляется фундаментальное антикатолическое сочинение — «Палинодия» Захарии Копыстенского (ум. 1627). В предисловии к «Палинодии» Захария Копыстенский излагает свою схему последовательных отпадений христиан к миру антихриста. По его мнению, с 1000 года сатана обосновался в Риме. «Число 1000 приобрело для православного теолога огромное значение. Захария Копыстенский толкует его в августиновской традиции как свершившееся и исходит из положения о “связании” сатаны на 1000 лет в момент первого пришествия». Именно торжеством антихриста в Риме с 1000 года от Рождества Христова он объяснял разделение христианской Церкви на католичество и православие, а точнее — отпадение католиков от Церкви. Особое значение в этом контексте приобретало такое событие, как Крещение Руси князем Владимиром в 988 году (то есть приблизительно в то же время) и образование Русской Церкви. Хотя Рим отпал от истинной веры, но зато в Церковь вступила Русь, заняв место Рима в священной пентархии (власти пяти патриархов).
Далее Захария Копыстенский обращался к известному апокалипсическому числу 666, сложение которого с первой датой давало 1666 год. При этом он раскладывал число на последовательные этапы — 1000–1600 — 1660–1666… Каждая из этих дат связывалась им с каким-либо церковным расколом. Итак, следующим этапом отпадения явился по схеме Захарии Копыстенского 1600 год. Как раз около этого времени — в 1596 году — произошло новое нападение антихриста на истинную веру, причём именно на ту часть христианского мира, которая, по мысли Захарии Копыстенского, хранила наследие крестителя Руси — Киевскую митрополию. Это была печально известная Брестская уния, заключённая между католической и украинско-белорусской православной церквями, уния, в результате которой православные Западной Руси фактически лишились трехчинной иерархии. «Заключение Брестской унии Захария Копыстенский объясняет происками римского папы-антихриста и воспринимает как событие космического масштаба. В его понимании судьбы мира зависят теперь от противоборства униатов и сторонников православия. Очевидно, в случае дальнейшего сохранения унии, он подразумевал вмешательство небесных сил. Согласно библейским пророчествам, второе пришествие начнётся для спасения Христом своих гонимых, преследуемых антихристом избранников. Безусловно, последнюю на земле общину истинно верующих Захария Копыстенский видел в киевской православной митрополии. По пророчеству “Палинодии”, дальнейшее развитие связанных с антихристом событий произойдёт в 1660 году и, окончательно, в 1666 году. Эти даты обозначали следующие ступени отпадений. В тексте “Палинодии” они не имели исторических привязок. Что именно произойдёт в последнем, 1666 году — конец света или земное воплощение антихриста, Захария Копыстенский точно не оговаривал. Его схема могла интерпретироваться как в том, так и в другом направлении» (Опарина).
Похожие представления об отпадениях от истинной веры развивал в своих сочинениях другой видный украинский писатель-полемист, афонский инок Иоанн Вишенский (около 1550 — после 1621). Иоанн Вишенский говорил об отступничестве униатов, которые поставили своими безрассудными действиями под угрозу судьбы всего мира. В его сочинениях утверждалось, что благодаря нескольким отпадениям антихрист уже торжествует над миром и близок конец света и час расплаты подчинившихся сатане. Однако никаких конкретных чисел Иоанн Вишенский не приводил. Основная его критика была направлена в адрес обмирщившегося, оторвавшегося от православного народа и перешедшего в унию епископата. Обращаясь к униатскому епископату, он говорит: «Якже ся вы духовными, а не толко духовными, але (но) и верными звати можете, коли брата своего, во единой купели крещения — верою и от единое матере — благодати ровно з собою породившагося, подлейшими от себе чините, уничижаете и ни за што быти вменяете, хлопаете, кожемякаете, седелниками, шевцами на поругане прозываете? Добре, нехай будет хлоп, кожемяка, седелник и швец, але воспомянете, як брат вам ровный во всем есть…»
В условиях отпадения в унию с католиками православного епископата Иоанн Вишенский в своём сочинении «Порад» вообще высказывает довольно смелую для того времени мысль, которая впоследствии станет идейной основой беспоповского направления в русском старообрядчестве, — мысль о возможности во времена антихриста существования Церкви без священства: «Лепше бо вам без владык и без попов, от диавола поставленных, до церкви ходити в православие хранети, нежели с владыками и попами, не от Бога званными, у церкви быти и о тое ся ругати и православие попирати. Не попы бо нас спасут, или владыки, или митрополиты, але (но) веры тайнство нашее православное с хранением Заповедей Божиих: тое нас спасти мает». Та же мысль проводится им в другом сочинении — «Зачапке мудраго латынника з глупым русином»: «Равно есть, альбо (или) сторицею лучши, абы таковые
Такое отрицательное отношение к Римско-католической Церкви, какое мы встречаем среди православных Юго-Западной Руси, было вызвано не только внешней экспансионистской политикой Рима, но и чисто духовными причинами. Отторжение вызывали противоречившие самому духу христианского учения претензии папизма на светскую власть и нарушение принципа соборности Церкви (папа объявлялся главой Церкви и высшим авторитетом в делах веры), что, в свою очередь, способствовало её секуляризации, обмирщению. Резкое неприятие вызывали и попытки папской власти насаждать веру огнём и мечом, при помощи насилия и с опорой на светскую власть. Пройдёт всего несколько десятилетий, и все эти признаки ярко проявят себя в деятельности патриарха Никона и его последователей. Как справедливо отмечает исследователь древнерусской литературы А.Н. Робинсон, «спустя полвека в России сложилась такая социально-историческая и культурная обстановка, которая по общему типу и по существенным обстоятельствам напоминала современникам недавние события на Украине и позволила им в различных направлениях воспользоваться плодами богатейшей украинской полемической литературы».
Действительно, произведения Стефана Зизания, Захарии Копыстенского и Иоанна Вишенского в значительной степени повлияли на русскую публицистику XVII века благодаря московским полемическим сборникам, изданным незадолго до раскола Русской Церкви. В 1644 году на Московском Печатном дворе вышла знаменитая «Кириллова книга», куда вошли «Сказание Кирила Иеросалимского на осмый век о Втором Пришествии Христа и об антихристе» и послание Иоанна Вишенского, а в 1648 году — «Книга о вере единой истинной православной», в которой излагались идеи Захарии Копыстенского, в том числе и высказывалось опасение, как бы по приближении 1666 года и русским не последовать за православными Юго-Западной Руси. Распространялись произведения западнорусских полемистов и в рукописях.
Когда началась никоно-алексеевская реформация, одним из первых, кто воспринял её в свете предсказаний о наступлении «последних времён», был протопоп Иоанн Неронов, возглавивший оппозицию реформам. Тема конца света становится доминирующей в его сочинениях. В первых своих посланиях он обращается к эсхатологическим пророчествам и сопоставляет происходящие в Русской Церкви события с унией. Уния с католиками, то есть отпадение от истинного православия, по мысли Неронова, повлечёт за собой гибель Святой Руси и приближение царства антихриста. Ещё в 1652 году, то есть в год вступления Никона на патриарший престол, Иоанн Неронов пророчески писал Стефану Внифантьеву: «Да не постраждет днесь Русь, яко же и юниты (униаты. — К. К.)…» Во «Втором послании к царю Алексею Михайловичу» от 27 февраля 1654 года он призывает самодержца «имети опаство», как бы не пострадать «от хотящаго приити напоследок и возмутити вселенную, его же приход, о благочестивый царю, от Божественнаго Писания всяко веси, лукав бо зело и малыми, их же утвердит Духа Святаго благодать, познаваем будет». Антихрист, по мысли Неронова, явится не в настоящем своём обличье, но в обманном — «десными (то есть правыми делами. — К.К.) народ прельстити покусится, и всяку добродетель лицемерием возлюбит, и милостив явится ко обнищавшим всяко от добродетелей, а Христовы рабы гонити будет, носящих знамение на себе Небеснаго Царя». Впоследствии эта тема найдёт продолжение в сочинениях Спиридона Потёмкина, игумена Феоктиста, диакона Феодора, протопопа Аввакума и других старообрядческих богословов.
Русский путь по сценарию иезуитов
В 1651–1652 годах среди боголюбцев начались разногласия по поводу выбора путей предстоящей церковной реформы, необходимость которой никем не отрицалась. Но если епископ Павел Коломенский, протопопы Аввакум, Иоанн Неронов и Даниил Костромской ревностно выступали за реформирование Церкви по русскому образцу, на основе отеческих преданий и постановлений знаменитого Стоглавого собора 1551 года, то митрополит Никон, протопоп Стефан Внифантьев, Феодор Ртищев и сам царь Алексей Михайлович склонялись к реформированию по современному им греческому образцу, ошибочно принимая его за эталон древнего церковного предания.
После заключения греками двух уний с католиками (Лионской 1274-го и Ферраро-Флорентийской 1453 года) на Руси сложилось подозрительное отношение к грекам. И оно имело под собой серьёзные основания. Греки, находясь в течение двухсот лет под турецким владычеством, в значительной степени отошли от чистоты православного учения и жития, «зашатались в вере». Около 1480 года в текст русской архиерейской присяги было даже включено клятвенное обещание не принимать греков ни на митрополию, ни на епископию — как живущих под властью неверного царя. В XVII веке те восточные иерархи, которые желали остаться в России на вечное житьё, должны были сперва пройти обучение русским обычаям и лишь после этого их допускали до отправления архиерейских обязанностей. Что касается простых иноков и мирян, вышедших с православного Востока, то их предварительно посылали в различные русские монастыри «под начал» «для исправления их христианския веры». Только после подобного исправления им разрешали поселяться в России. По словам Павла Алеппского, при патриархе Филарете с приезжими греками поступали ещё строже: их 40 дней считали оглашенными и лишь затем присоединяли к Церкви через миропомазание, разрешая мирянам молиться в русских церквях и причащаться, а клирикам — совершать богослужения.