Протяни мне руку
Шрифт:
Женя опешила, не знала, что сказать, да и не успевала вставить хоть слово. Ваня, заметивший постороннюю, перепуганный ее криком, сам завопил во всю силу легких. Девушка пыталась взять его на руки одной своей здоровой рукой, но взволнованный ребенок начал колотить её и себя своими ладошками и отчаянно вырываться. Именно в этот момент в дом и вошел Бес, с пакетами в руках.
— Что здесь происходит? — спросил он с порога.
— Это не твой ребенок! Не твой! Не позволяй ей одурачить тебя! Не плати ни копейки! Он вообще ненормальный! Здоровые дети себя так не ведут! — подлетела к нему пожилая женщина.
— Ты
— Как это зачем? Мы же не чужие друг другу люди, ты не звонишь, не приезжаешь… Я волновалась. Прихожу, а тут эта аферистка…
Мужчина спокойно отодвинул тетку со своего пути в сторону, оставил пакеты и подошел ближе к Жене:
— Не волнуйся, всё в порядке. Ваню отнести в комнату?
— Да, пожалуйста, — в глазах перепуганной девушки стояли слезы. — Извини, если мы сделали что-то не так.
Бес подхватил вырывающегося мальчика на руки и понес его наверх, следом бежала расстроенная Женя. Оставив их в детской, Дима спустился вниз.
Девушка дала Ване любимую мягкую игрушку, которую он принялся мять в руках, раскачиваясь из стороны в сторону и понемногу затихая. Время близилось к обеду, и постепенно переволновавшийся мальчик, следуя привычке и установленному распорядку дня, уснул. Женя осталась рядом с ребенком, с одной стороны, опасаясь его внезапных пробуждений, которые часто случались после истерик, а с другой стороны, не хотела мешать Диме.
Бес не церемонился с незваной гостьей:
— Зачем пришла? — начал он без вступления, как только спустился со второго этажа и подошел к женщине.
— Дима, а почему ты так со мной разговариваешь? Эта кобра тебе что-то напела? Это она настраивает тебя против семьи?
— Теть Маш, не устраивай цирк. Что тебе нужно? — холодно перебил Дима.
Доброжелательное выражение лица гостьи тут же сменилось злым прищуром:
— В этом месяце ты не прислал мне деньги…
— Ах, вот в чем дело… — Бессонов с сарказмом улыбнулся. — Закрутился, забыл. Сегодня переведу. Это всё?
— Эта женщина… и этот ребенок … — тетка никак не могла подобрать слова.
— Это не твоё дело. Можешь идти. В следующий раз просто позвони, не нужно тащиться сюда через весь город.
— А что будет и следующий раз? — зло закричала гостья, брызгая слюной. В этот момент она была похожа на одержимую. — Чужого выродка содержишь, а старой тетке, которая вырастила тебя, на ноги поставила, отказываешься помогать?… Да, если бы не я, ты бы гнил в детском доме, я растила тебя как родного…тебя…которого мать оставила подыхать… Безродное отрепье! Уголовник! Неблагодарный сукин сын! Ублюдок! — казалось, что ей нужен лишь повод, чтобы выплеснуть весь накопившийся яд на человека, которого она по малодушию и глупости считала источником своих бед, даже после того, как племянник взялся обеспечивать её финансово.
— Спасибо, что напомнила, — привыкший к подобным выходкам родственницы, мужчина грубо взял старушку за предплечье и выпроводил из гостиной в коридор. — Счастливого пути!
Женщина схватила свои вещи и, с ненавистью глянув на племянника, плюнула ему под ноги:
— Ты вообще не должен был родиться! Лучше бы ты издох в том проклятом туалете! Ну, ничего… Бог всё видит…всё! — она погрозила Диме своим скрюченным артритом пальцем и вышла.
— Ведьма, —
Глава 5
Бес устало провел руками по волосам. На душе было гадко, стыд затопил всё нутро… Жаль, что Женя всё это видела, да и, наверняка, слышала. Где-то в глубине души мужчина хотел понравиться девушке, хотел быть в её глазах лучше, чем он есть на самом деле, хоть до последнего момента и не признавался себе в этом, называя свою тягу к ней простым вожделением.
В попытках чем-то занять свои мысли, Дима взял в руки пакеты с продуктами и понуро поплелся на кухню, чтобы разложить их по местам. За шорохом кульков и пакетов, он не услышал, как к нему подошла Женя и положила свою ладошку на его предплечье:
— Хочешь чая?
Бессонов оглянулся на девушку и грустно улыбнулся:
— Очень. Отличная идея.
Они, не сговариваясь, принялись готовить чай и накрывать стол, а потом впервые уселись рядом, соприкасаясь коленями. То, что девушка не винила Диму в неприятной сцене, которую ей пришлось пережить, а также её участливый взгляд немного его приободрили. Но он решил, что ему всё же стоит немного рассказать и о своей родственнице, и о своей жизни в её доме.
— Извини за эту сцену, — первый прервал молчание Дима.
— Ничего, всё в порядке. Это твоя тетя? Она себя так назвала…
— Да… Я каждый месяц перечисляю ей определенную сумму денег, думаю, она на них помогает дочери и содержит своего сына-пьяницу.
В этот раз я что-то закрутился-завертелся и совсем забыл о том, что подошел срок. Нужно сегодня же включить в личном кабинете мобильного банка функцию автоматического списания, — проговорил мужчина как бы для себя. — Вот она и пришла, напомнить. А тут ты… Старуха сразу себе нафантазировала, связала факт отсутствия денег и ваше присутствие, вот её жадность и накрыла…
— Ясно…Она действительно растила тебя?
— Да, — Дима не поднимал глаз от кружки ароматного чая. Ему хотелось говорить об этом беспечно, с улыбкой, хотелось создать впечатление, что всё это не имеет для него значения, не задевает его…но не получалось, в горле будто встал ком.
— Мне так жаль, — Женя положила свою руку на Димину ладонь, нервно сжатую в кулак. — Она грубая и жестокая женщина, думаю, тебе с ней было несладко …
— Это мягко сказано, — мужчина печально ухмыльнулся и на мгновение замолчал. Он мысленно говорил себе, что нужно быть сильнее, отбросить сантименты и просто излагать факты, не показывать свою слабость, застарелую боль и загнанные внутрь эмоции, но потом слова словно сами полились из него, помимо его воли. — Поначалу я не слышал других обращений, кроме, как отродье и ублюдок. Она постоянно проклинала мою мать, не упуская случая наградить меня при этом оплеухой или пинком! Попрекала каждым куском хлеба, каждой парой стоптанных ботинок, что я донашивал за её сыном, говорила, что я испортил ей жизнь, вогнал в гроб свою бабку, объедаю её детей… всего и не перечислить… Эти слова и обвинения, полные яда и желчи, были хуже ремня и её кулаков. Они западали мне в душу и прорастали мыслями о моей никчемности, ненужности… Сколько раз я думал о том, чтобы просто покончить со всем этим… Даже не знаю, почему так и не сделал этого. Сколько раз я хотел уйти из дома…