Проучить магистра и призвать Исполина
Шрифт:
– Отлучусь с вашего позволения.
– Да как… – вспыхнул человек-спичка. – Все это слышали? Да как только совесть позволяет такое говорить! Именно с химией больше всего проблем: то лабораторные не могут стоять раньше лекций, то лекции поздно, нужно исключительно первое и второе время…
Оппонент, не замечая упрёков, выплыл из кабинета. Дверь закрыться не успела. В проёме показалась спина упиравшейся секретарши. Даму буквально втолкнули, за ней ввалилась толпа девиц, гомонящих точно галки октябрьским вечером.
– Что за безобразие! – повысил
Ор прекратился. Заговорила стоявшая впереди остальных яркая брюнетка, имени которой я не знала:
– Мы не согласны! На каком основании целительство заменили системами и множествами?
– Извините, извините, – бормотала секретарша, пытаясь выпроводить моих однокурсниц.
– Без целительства вы не останетесь, – заговорила знакомая по библиотеке, не покидая своего кресла, – Этот предмет перенесут в программу второго курса, что даже удобнее, вы успеете в полном объёме изучить химию и зельеварение.
– Но мы не хотим сдавать экзамены магистру Олеандру! – плаксиво заныла брюнетка.
Ё моё! Системы ведёт королевский родственничек? Я моментально приняла сторону взбунтовавшихся первокурсниц. Даже попыталась встрять в перепалку, но застыла с открытым ртом, когда мне прилетело от Жалеи. Она оттеснила брюнетку и выбросила руку вперёд, тыча пальцем в мою сторону:
– Это ты виновата! Ты виновата! Выскочка!
О-о-о-о… как это знакомо. Вечно меня ненавидели обучающиеся бок о бок. Ещё бы, кому понравится, когда учитель корит за нерадивость, приводя в пример малолетку, опережающую программу. Слово «Вундеркиндша» употреблялось как последнее ругательство. И выскочкой меня называли не впервые. Я невольно улыбнулась, глядя на раскрасневшуюся сокурсницу. Эк её распалило, а ведь такой тихоней казалась.
– Немедленно прекратите гвалт, – абсолютно ровным голосом произнёс ректор и, откинувшись на спинку кресла, обвёл взглядом всех присутствующих. Задержался на красивой брюнетке и добавил: – У вас тридцать секунд, чтобы покинуть ректорат и отправиться на лекцию. Всем, кто останется здесь, объявлю дисциплинарное взыскание.
Могло показаться, что по комнате пронёсся смерч. Последней вышла секретарша, ещё раз извинившись.
Ректор продолжил свои занятия, а я, обращаясь к нему, заговорила:
– Не стоит менять положение вещей. Я могу заниматься предметом факультативно.
Строго говоря, я никак не собиралась заниматься им, а Милаина, если заинтересуется, освоит. Лишь бы не сдавать экзамен магистру – мне совсем не хотелось подставлять девчонку.
– Это что же? – наклонился ко мне Спичка, – Прикажете перетасовывать предметы? Или делать «окна» у девушек, в то время, когда вам будет угодно слушать лекции магистра?
Я невольно потянулась к нему, испугавшись, что тонкий человек переломится от критичного изгиба:
– Нет-нет, я буду посещать либо то, либо другое. Не беспокойтесь, не отстану, пропущенный материал изучу самостоятельно.
– Кхм… – выпрямился составитель расписания. – Если ничего менять не нужно, я согласен.
– А быть может, адептку Вэллар перевести на другую специальность? Раз уж она стремится в науку и не планирует быть чьей-то пристанью? Пусть учится среди юношей, – с нехорошей усмешкой сказал стильный господин и, не взглянув на меня, уселся.
Теперь встала женщина:
– Я поддерживаю идею Милаины. Факультативного посещения предмета при её способностях вполне достаточно. – Она оглянулась, пристально посмотрев на предыдущего оратора, и сказала, обращаясь к нему: – Не трудно предположить, каким образом Олеандр будет принимать экзамены у девушек. У одной или у всех… не стоит подвергать их новому унижению.
Высказывание дамы не понравилось всем, исключая меня. Кое-кто из присутствующих опустил глаза, кто-то вздыхал и пожимал плечами, двое даже почёсывались, будто их кусали клопы. Совершенно очевидно: наклонности племянника основателя хорошо известны в академии, но обсуждать их, тем более в присутствии студентки, не принято. Подал голос ректор:
– Кто ещё хочет высказаться?
Создалось впечатление, что открыли вентиль, после чего из трубы хлынул поток. Говорили все одновременно, причём меня упоминали исключительно в третьем лице, будто адептки Вэллар в комнате не было. Я немного успокоилась, но от духоты или от перенесённого напряжения меня потянуло в сон. С большим трудом сдерживала зевоту.
Библиотечная дама взяла меня за локоть и повела к выходу:
– Пойдём, дорогая, они и без нас всё решат.
Именно такое чувство было и у меня: повлиять на дискутирующих мужчин практически невозможно. Женщине остаётся либо смириться с их решением, либо на словах согласиться, но сделать всё по-своему.
Клеопа – так назвалась моя спутница – предложила помощь в подборе учебников по системам и множествам:
– Если ты надеешься на снисхождение, как единственная девушка на курсе, спешу тебя разочаровать. Это не про Олеандра. Он будет дёргать тебя на каждой лекции.
– Но я пока не согласилась, – реплика получилась вялой.
– В любом случае, ознакомиться с предметом не лишне. Нужно понять, отчего отказываешься или на что решаешься.
Мне оставалось только кивнуть. Учебники пригодятся, вдруг именно в них обнаружу что-то полезное. В библиотеке Клеопа с изумлением убедилась, что большая часть необходимой литературы уже записана в моей карте. Женщина только головой покачала с улыбкой:
– Какая ты предусмотрительная!
Она всё-таки нашла дополнительные книги, с ними мы вышли в лифтовый холл. Прежде чем разъехаться в разные стороны, я спросила:
– Скажите, а почему вы не разрешаете оставаться в читальном зале допоздна? Чем это опасно? Какая-то страшилка для первокурсниц?
– Вовсе нет, – печально вздохнула Клеопа, – бывали случаи, когда люди зачитывались и выпадали из реальности.
– Умирали? – мои глаза расширились так, что стало больно.
– Нет. Они живы, но не могут прекратить чтение.