Провал крестового похода. США и трагедия посткоммунистической России
Шрифт:
Можно представить себе, как воспринимается в Москве эта политика посягательства на российские интересы, направляемая из далёкой Америки. В сочетании с выдвижением НАТО на западные границы эта политика возродила весь спектр настроений и комплексов «враждебного окружения». Одно из худших наследий сталинизма, страх этот в течение десятилетий играл самую отрицательную роль в политике «холодной войны» и репрессиях внутри страны, пока Горбачёв не избавил от него страну в конце 80-х гг. Благодаря политике США, он вернулся. Даже люди, в течение многих лет занимавшие открыто антисталинистские позиции, теперь говорят, что тиран, возможно, был прав в своём отношении к «империалистическому» Западу.
Похоже, администрация Клинтона не извлекла уроков из той печально знаменитой и порочной по сути
Судя по всему, России собираются оставить очень немногое. Россия обременена невыносимым долговым бременем, её не допускают в военные союзы на Западе, на её энергетические ресурсы на юге претендуют другие державы, заявляющие о своём влиянии на бывших союзников и на бывшие советские республики. И при всём том Россию, по-видимому, лишают и права иметь какие-либо законные требования, национальные интересы и, судя по недавним протестам США против союза России и Беларуси, зоны особых интересов даже в соседних славянских государствах.
От многих наблюдателей мы слышали предостережения, что из-за внутренних причин посткоммунистическая Россия рискует повторить трагическую судьбу веймарской Германии. Если так, то им следует предостеречь Запад и от обращения с Россией как с веймарской Германией{292}. В нынешний нестабильный ядерный век не нужно быть Гитлером, чтобы подвергнуть мир самой страшной из существующих опасностей.
Неумная политика, проводимая по отношению к России, на деле не принесла и никакого, компенсирующего потери выигрыша. Расширение НАТО не решило и не могло решить ни одной из серьёзных проблем, связанных с бывшим Советским Союзом, — проблем, вызванных экономическим коллапсом, ядерными угрозами, терроризмом, экологическими опасностями, распространением наркотиков и оружия, а также международным отмыванием денег и прочим. Более того Запад, если бы действительно стремился к этому, мог бы гарантировать безопасность малых стран, таких как балтийские государства, ждущих своей очереди вступлений в НАТО, и без рискованного приближения военного альянса к границам России.
Равным образом, не были вызваны необходимостью и натовские бомбардировки Югославии, проводившиеся под командованием США. Если бы России отвели серьёзную посредническую роль ещё до их начала, то, возможно появились бы иные возможности для обуздания Милошевича. Но вместо этого в нарушение международного права и нанеся ещё больший вред моральной репутации Америки, была начата война, которая оставила значительную часть экономики Сербии в руинах, Косово — в нищете, право сильного — в законе, а шесть тысяч американских солдат — в трясине этнических чисток и непрекращающегося насилия. Ни одного постоянного решения не было принято, даже после падения Милошевича, а выхода из ситуации не видно и поныне.
Ещё одним образцом близорукой и контрпродуктивной американской политики является поддержка США строительства нефтепровода и другие антироссийские игры в регионе Каспийского моря, где Путин уже начал вновь утверждать российские интересы. Даже если строительство осуществимо в финансовом отношении — а в этом всё ещё есть сомнения — нефтепроводу суждено стать пирровой «победой внешней политики» администрации Клинтона{293}.
Американские и другие западные нефтяные компании не смогут успешно вести дело без определённого уровня стабильности в регионе, а России вполне по силам дестабилизировать ситуацию, как только она сочтёт нужным. Её методы могут быть разными: и те, что использовались в Чечне, и оказание давления, и провоцирование беспорядков в новых прикаспийских государствах, в которых она всё ещё пользуется большим влиянием. Вашингтон намекал на возможность оказания военной помощи этим странам, которые по большей части являются владениями самодержавных клептократов{294}. Однако война в этом насыщенном энергетическими ресурсами регионе, да ещё с ядерной Россией вряд ли входит в его планы. Чтобы получать прибыль в бывшем Советском Союзе, западным нефтяным компаниям придётся считаться с долговременными интересами России, не оттесняя её, а сотрудничая с ней.
Не подлежит сомнению, что во всей политике Вашингтона по отношению к посткоммунистической России отсутствовало подлинное сотрудничество; термином так часто злоупотребляли, что превратили в простое клише. Несмотря на те пространные разговоры, которые администрация Клинтона вела о мире после «холодной войны», она по сути увековечила основные принципы принятия решений, характерные для политики «холодной войны». Идеология, милитаризованное мышление, решения, основанные на принципе «нулевого варианта» — всё это отличало политику той эпохи. С начала 90-х гг. для новой администрации идеология стала ключевым элементом миссионерской политики. Военные доводы сыграли основную роль в расширении НАТО и решении о начале воздушной войны против Югославии (а также семи других стран, которые также в разное время подверглись нападению с применением бомбардировок, либо с использованием других видов оружия). А «нулевой вариант» стоял за импровизациями американской администрации в регионе Каспия.
Новая политика по отношению к России окажется успешной лишь в том случае, если на смену опасным анахронизмам придёт здравый смысл, политическое и дипломатическое мышление, а также примат интересов взаимной безопасности, что означает подлинное, а не мнимое сотрудничество. Без этого ничего нельзя будет сделать ни с опасной нестабильностью в России, ни с ситуацией вокруг её оружия массового поражения, ни даже с менее серьёзными проблемами. Если воспользоваться примером Косова, с которым у Соединённых Штатов связаны огромные ставки, то, в конце концов, здесь потребуется дипломатическое, а не военное решение, которое, возможно, сведётся к политическому разделу. Без полноправного участия России достичь этого нельзя. Есть и другие примеры, среди которых следует указать на Ирак.
Необходимо тем самым, если мы конечно хотим снова привлечь Россию к сотрудничеству, подняться над господствующими настроениями: «победитель забирает всё» — и осознать, что даже в нынешнем ослабленном состоянии у Москвы есть законные интересы, права и потенциальные возможности для участия в мировых делах. Для Кремля его статус связывается ныне с членством и правом вето в Совете Безопасности ООН, — тем единственным неядерным преимуществом, которое у него осталось.
Неуважение, которое в 90-е гг. администрация Клинтона проявляла к ООН, используя односторонние действия в рамках НАТО, стало основным фактором, обусловившим отход России от сотрудничества. Соединённые Штаты должны теперь вновь привлечь Организацию Объединенных Наций к сотрудничеству, рассчитывая на возможные коллективные действия. Однако это нужно не только для установления более тесных связей с Москвой{295}. Зловещие признаки нового ядерного века, ознаменованного нестабильностью в России, тревожат многие страны. И ни одна из них, даже «единственная оставшаяся сверхдержава», не сможет справиться с опасностью в одиночку.
И в более широком смысле для Америки настало время сдерживать свои импульсы сверхдержавы. На протяжении полувека после Второй мировой войны Соединённые Штаты представляли Запад, формируя и руководя его отношениями с Россией. Их полномочия принимались как данное — нечто нормальное и даже естественное — однако с географической и исторической точки зрения всё выглядит несколько иначе. Если России суждено когда-нибудь интегрироваться в западный мир, то она станет в значительной степени европейской страной и, главным образом, благодаря своим связям с другими европейскими государствами, а не с Америкой. Альтернативой «холодной войне» является не «Pax Americana», а то, что когда-то Горбачёв называл «нашим общим европейским домом».