Провал операции «Z»
Шрифт:
— Может, нам прокатиться вдоль берега? — галантно намекаю я, как умный мальчик, чьи познания в географии так же широки, как сама Сибирь.
— Как скажете!
Я вдруг обнаруживаю, что эта капризная девочка стала очень послушной. Подобное поведение наполняет вас энтузиазмом, не так ли?
Даже у самых упертых наступают моменты самопожертвования, и самые сильные и упрямые женщины вмиг превращаются в слабых, если на них сваливается очарование и они чувствуют, что оказались в чужой власти.
Это им щекочет нервы, заставляет забыть о принципах.
Оплатив
Каска, больше похожая на горшок, надетый на забор, сваливается ему чуть ли не до подбородка. Я даю генералу хрустящую бумажку, и в соответствии со своим служебным положением он открывает дверцу для Глории, затем не без грации поднимает шлагбаум и вытягивает руку, как семафор.
Я заворачиваю на дорогу, вьющуюся по берегу моря. В свете луны вода играет тысячами огней. Натурально намного красивее, я бы сказал сказочнее, чем на рекламных плакатах. В такой момент не хватает двух теноров с мандолинами, чтобы пели вам всю дорогу прохватывающую серенаду.
Мы едем медленно. Моя правая рука на плече Глории, и я снимаю ее только для того, чтобы изредка переключить скорость.
— Знаете, что там, наверху, за холмами? — спрашиваю я многозначительно.
— Нет.
— Вам понравится, — шепчу я с прямым намеком в голосе. — Холмы, рощи, уединение… Как в романах Доде, красавица моя!
И сворачиваю на боковую дорожку, ведущую вверх. Мы быстро поднимаемся над морем и восхищаемся панорамой с высоты. Я въезжаю под сень раскидистых сосен. Пахнет хвоей и интимом.
— Ах, как божественно красиво, — мурлычет американка, вытирая свой грим о мое плечо.
Про себя я думаю, что если мне удастся найти живой шатер среди густых зарослей, то я мог бы показать Глории выставку своих лучших достижений с демонстрацией образцов в работе.
В то время как я высматриваю подходящее для выставочного зала местечко, нас на полной скорости обгоняет машина. Я очень вовремя выкручиваю руль вправо и прижимаюсь прямо к обочине, чтобы избежать столкновения.
— С ума сходят в любое время суток, — философствую я.
Глория улыбается. У них в Штатах таких ненормальных намного больше на душу населения, будьте уверены. Явление распространенное!
Я продолжаю спокойно рулить по памяти, и вдруг примерно через километр, в тот момент, когда дорога ныряет в густой лес, мы видим обогнавшую нас минуту назад машину, стоящую поперек шоссе, правым передним колесом в кювете. С правой стороны дверца открыта, и один из седоков наполовину свисает из тачки. Мордой он уткнулся в асфальт, а ноги — на щитке приборов. Очень впечатляющая картина, особенно если высвечена в темноте галогеновыми фарами «Маршалл».
Я торможу, а Глория испускает крик в той же тональности, что и скрип колес на дороге.
— Несчастный случай! — заикается она.
— Да, — отвечаю я, с неохотой констатируя, что придется включаться в работу, — это машина, которая нас только что обогнала. Ничего удивительного — мчаться с такой скоростью!
Я выпрыгиваю из своей тележки и бросаюсь к месту аварии. Машина американская, с откидывающимся верхом и помятым передом.
Склоняюсь над раненым. И в это время сзади слышу тихий голос, говорящий, может быть, и по-французски, но с очень уж сильным акцентом:
— Я на твоем месте поднял бы руки за голову!
Быстро оборачиваюсь и вижу перед собой здорового малого в рубашке с короткими рукавами и такими же мыслями, скрытыми под черной шляпой.
Для придания большей значимости своим словам в руках он держит автомат.
По той манере, как он его держит, можно судить, что парень не любитель, а автомат заряжен не клубничным мороженым. Более того, малый сумеет им распорядиться по первому требованию.
Другой, только что не подававший признаков жизни, вдруг чудесным образом оживает и встает на ноги.
— Ага, воскрешение Лазаря! — иронизирую я, поскольку, как вы знаете, даже в самые критические моменты жизни я всегда нахожу место шутке, достойной войти в анналы французской культуры.
Вместо ответа Лазарь вытаскивает пушку солидного калибра и идет к моей тележке.
— Руки! — повторяет малый, стоящий напротив меня, и делает красноречивый жест автоматом вверх.
Я сплетаю пальцы на затылке, чтобы доставить ему удовольствие, поскольку мама в детстве учила меня никогда не перечить большим дядям.
Скашиваю глаза в направлении своей тачки. Мнимый раненый открывает дверцу со стороны Глории. На чистом английском он приказывает ей выходить, и она покорно подчиняется. Когда господин держит в руке артиллерию одиннадцатого калибра, то может отдавать свои приказы на любом языке — вы подчинитесь ему инстинктивно.
Но прежде чем отойти от моей красивой машины, этот сукин сын вынимает из кармана нож и старательно режет шину правого переднего колеса.
Милый вечерок, не правда ли? Ты приезжаешь в лес подышать чистым воздухом, а заодно показать американской птичке некоторые французские фокусы, и вот тебе пожалуйста! Приходят господа гангстеры и вносят диссонанс в еще не начавшуюся увертюру!
В наше проклятое время совершенно невозможно пофлиртовать спокойно!
Приходится зависеть от обстоятельств, буквально на ощупь пробираться через тернии к звездам и при этом испытывать горькое разочарование. Ну что вы скажете?
Парень с пистолетом приказывает Глории сесть в их машину. Другой, с автоматом, показывает мне, чтобы я стал на колени перед кюветом. Очень милый мальчик!
Что за этим последует, я мог бы вам описать в длину и в ширину и даже акварелью, чтобы придать воздушности пейзажу! Сейчас он треснет меня прикладом по башке, чтобы выбить весь фосфор из мозгов, а пока я его буду восстанавливать, собирая по крупицам со всего организма, они смоются вместе с Глорией. В одном я уверен: убивать меня не будут.