Прованс от A до Z
Шрифт:
Истина темна и многолика, предлагает на выбор кучу версий, из которых мне лично больше импонирует, разумеется, версия о том, что ткань эта родом из Прованса, где она появилась намного раньше, чем переселилась из Европы в Америку. Еще в Средние века город Ним славился текстильным производством. Здесь выпускали, среди прочих тканей, и serge de Nimes, саржу из Нима, плотную, прочную, используемую для парусов и мешков. Когда Ливай Стросс прибыл с этой тканью в Калифорнию, он собирался шить из нее палатки, но, вероятно, увидел золотоискателя в драных штанах и изменил намерения. Когда производство развернулось вовсю, название ткани сократилось, и из serge de Nimes получилось просто denim, как она теперь и называется. А штаны стали «ливайсами».
Происхождение названия «джинса»
Sieste, La
Сиеста
Римляне, конечно, народ занятой: покорение варваров да сооружение триумфальных арок — процессы, требующие времени и усилий. Но и они все же находили возможность ускользнуть от трудов и посвятить часок-другой одному из наслаждений жизни. Наступала sexta — шестой час дня, то есть полдень, — и они сбрасывали тяжелые кожаные латы и растягивались где-нибудь в тени, подальше от жары. С их легкой руки сиеста стала неотъемлемой частью жизни тех латинских стран, где в течение нескольких летних месяцев свирепствует солнце.
Латинских, но, увы, не англосаксонских, независимо от погоды. На протяжении веков отношение англосаксов к сиесте оставалось неодобрительным, в том числе и в те времена, когда британцы колонизовали тропики, не расставшись со своими старыми привычками и в новых условиях. Игнорируя местный климат, они одевались, как будто отправлялись на зимнюю охоту в северных болотах, облачаясь в толстое сукно, теплые облегающие шапки, тяжелые морозостойкие сапоги. Они презирали изнеженность и, вместо того чтобы прикорнуть в тенечке и соснуть часа полтора, вылезали на солнцепек и вытворяли что-нибудь энергичное. Много лет назад Ноэль Кауард заметил, что «англичане презирают сиесту», и эта ситуация мало изменилась по сей день. Хорошо известно, что англичанин в отпуске, не желая упустить хоть одно мгновение солнца, сразу после ланча, если его силком не удержат, выскочит из-за стола и запрыгает козликом по теннисному корту, рискуя получить расстройство желудка, заработать обезвоживание организма, судороги, сердечный приступ, солнечный удар в сорокапятиградусном пекле.
Как и иные привычки, оправдавшие себя в жарком климате в течение веков, сиеста имеет глубокий смысл, подтверждаемый древней организацией рабочего дня в Провансе. Полевые работы начинаются с рассветом, когда еще не нагрянула жара. Окончание главной трапезы дня приурочено к полудню, то есть начинается она часов в одиннадцать. В полдень начинается перерыв. Работа на воздухе возобновляется ближе к вечеру, когда солнце умерит свирепость, и продолжается до темноты. Осмысленная, оправдавшая себя практика, здоровый учет обстоятельств — и мозг не поджарен. В наши дни, разумеется, техника в значительной степени потеснила ручной труд на полях, сиеста и вправду не кажется столь необходимой; некоторые уже рассматривают ее как поблажку изнеженному организму. Я же считаю такие рассуждения и всякого рода ощущения вины глупостью. Каждый заслужил часок-другой отдыха после обеда.
Проконсультировавшись с рядом экспертов в области блаженного безделья, я подытожил высказанные ими соображения. С многолетними наблюдениями этих уважаемых исследователей, собранными в ходе многолетних упражнений в горизонтальности, очень полезно ознакомиться начинающим. Особое внимание стоило бы обратить на них англичанам.
• Хотя зимняя сиеста обладает своим тонким очарованием, идеальная сиеста возможна лишь летом, вне помещения, в тени и на ветерке. Цель сиесты — внушить упражняющемуся в ней ощущение сонного блаженства.
• Главное оборудование должно допускать свободное размещение в основном положении. Основное положение — лежачее. Развалиться в кресле — потерять половину удовольствия. Ногам необходимо предоставить возможность вытянуться примерно на уровне головы, дабы максимально облегчить кровообращение. Меня заверили, что такое положение оптимально также для пищеварительного
• Некоторые предпочитают зафиксированное твердое основание, к примеру, шезлонг, chaise longue, однако истинные знатоки ни на что не променяют гамак, натянутый между двумя деревьями. В пользу этого приспособления приводятся разнообразные аргументы. Гамак лучше всего приспосабливается к очертаниям тела и одновременно наилучшим образом предохраняет лежащего в нем от выпадания. Как вам расскажет любой моряк, из гамака не выпадет даже самый беспокойный из спящих. Еще одно достоинство гамака: слегка пошевелив бедрами, лежащий в нем может вызвать покачивание. Создается ощущение парения в потоках воздуха. Добавьте к этому гипнотическое воздействие кружева неба, просвечивающего сквозь прорехи в древесной кроне над головой, легкое покачивание ветвей — и вы не замечаете, как уснули.
• Существует ряд дополнительных усыпляющих средств: книги, лавандовые подушки, сигары и соломенные шляпы на физиономию. К этим средствам можно отнести и плеер, хотя мне достаточно музыки иного рода: хор цикад, шорох ящериц в траве, всплеск воды в пруду, вызванный прыгнувшей туда лягушкой, шелест листвы — для меня лучшая колыбельная. По крайней мере, пока я ее еще способен слышать.
Sisteron, Agneau de
Систеронские ягнята
Пример пищевой добавки, ничего общего не имеющей с ненатуральными красителями, искусственными консервантами, с таинственными химическими коктейлями, усиливающими вкус и аромат — систеронские ягнята. В этом случае процесс улучшения вкуса-аромата протекает естественным образом, без принуждения извне, под управлением матушки Природы.
Сельская сторонка в районе Систерона, расположенного в глубине Альп Верхнего Прованса, — страна гористая, прекрасная и цивилизацией незагаженная. Главное же ее преимущество с точки зрения не страдающего отсутствием аппетита ягненка — меню, состоящее из ароматных диких трав, в изобилии покрывающих холмы. Хорошо известно, что человек есть то, что он ест, и ежедневная диета из тимьяна, розмарина, чабера выводит систеронских ягнят в общепризнанные чемпионы вкуса. Изо дня в день они заживо сдабриваются специями, готовясь проследовать в желудки гурманов.
Каждый июль в Систероне проводится фестиваль Агнца. Парк Массо-Девез превращается в общественное пикниковое поле, воздух напитывается ароматом только что зажаренной баранины. Вооружитесь аппетитом и подчиняйтесь велению своего носа.
Smollett, Tobias
Тобиас Смоллет
Показательный экземпляр распространенной породы английских путешественников, критически настроенный, уверенный в собственном превосходстве, подозрительно относящийся к «чужой земли меню и нравам», — к тому же и болезненный — Смоллет оставил Англию в 1763 году в поисках более здорового климата. По прибытии к теплым берегам Средиземного моря он обнаружил столько для себя обидного и неудобного, что излил свои горести в солидном томе, выдержанном в сварливом тоне. В 1766 году вышла его книга «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии».
Основное внимание Смоллетт уделяет своей особе, но не оставил он без внимания и местное население:
«Крестьяне на юге Франции одеты худо, выглядят изможденными; они смуглы, согбенны, тощи, как будто умирают с голоду».
О злоупотреблении приправами:
«От чеснока я здесь чуть не умер, его всюду добавляют сверх всякой меры, в рагу, во всякий соус, дух его и в покоях витает, и от каждой персоны, так что и находиться рядом затруднительно».
О местных туалетах:
«Такую степень дикости недопустимой сочли бы даже в столице Северной Британии». (Имеется в виду Эдинбург.)
О местной пище:
«К сией вонючей рыбе я расположения не испытывал, по каковой причине и настоял, чтобы приготовили мне баранью ногу».
О местном вине:
«Крепкое и грубое, пил я его, не иначе как водой разбавляя».
О местных лекарях:
«Банда убийц».
Духовные наследники Смоллетта все еще с нами. Их видишь и, к сожалению, слышишь каждое лето в отелях и ресторанах Прованса. Они не перестают жаловаться на цену апельсинового сока, на странный вкус молока, на обилие чеснока, на невыносимую жару и так далее, и тому подобное. Удивительно, что на следующее лето они появляются в тех же местах и стенания возобновляются.