Проверим на вшивость господина адвоката
Шрифт:
– Сами выбирайте!
– Хорошо! Сегодня чудная погода, приятно будет посидеть на свежем воздухе. Я знаю одно хорошее местечко. В восемь заеду за вами на такси. И пожалуйста, покажитесь мне в своем обычном, нормальном виде.
– Алексей Григорьевич, не обольщайтесь, это и есть мой нормальный вид. У меня аллергия на косметику, – сама не зная зачем, ляпнула Лиза. Она чувствовала себя сейчас как начинающий канатоходец, когда каждое движение может стать роковым…
– Вы такая патологическая врунья?
– Да почему? Я
Ни слова не сказав, он схватил с заднего сиденья ее сумку, и не успела она ахнуть, как он высыпал себе на колени ее содержимое, среди прочего там была и довольно пухлая косметичка.
– Что вы себе позволяете?
– Не выношу вранья!
– Ах ты господи! Адвокат, который не выносит вранья! Расскажите кому-нибудь другому!
– Что это вы беситесь?
– Это вы почему-то беситесь! И никуда я с вами не пойду! Хватит с меня! В жизни не видела такого бесцеремонного типа!
– А я в жизни не видел такой дуры!
– Ах вот как? – Она резко затормозила. – Вылезайте и берите такси. Кстати, заплатите мне то, что должны! За сегодняшний день можете не платить. Я ведь его недоработала!
– Чтобы вы потом говорили, что я вам недоплатил? – дрожа от злости, крикнул Сметанин. – Ну уж нет! Вот вам все, что я должен, и еще сто долларов за сверхурочные! Всего наилучшего!
– Я на чай не беру!
– Дура!
– Сам дурак!
Он выскочил из машины и что есть сил хлопнул дверцей.
Лиза дала по газам и уехала. Ее всю трясло. Поговорили, называется. Черт знает что! Еще ни с одним мужчиной ничего подобного у нее никогда не случалось. Интеллигентные люди, нечего сказать! Лиза Пес тихонько скулила на заднем сиденье. Если я сейчас кому-нибудь не расскажу обо всем, я лопну! И она поехала к Инне.
– Господи, что с тобой? Ой, Лизочка, собачка моя милая! Что такое стряслось? Черт побери, как вас различать?
– Зови ее Псюхой! – буркнула Лиза Кот. – Инка, ты в состоянии меня выслушать, не перебивая? А то лопну!
– Попробую!
Она действительно молча все выслушала, а потом бросила только одно слово: – Жопа!
– Почему?
– По всему! А главное – потому, что не поняла: он же в тебя влюбился!
– Глупости!
– Ничего не глупости, конечно, влюбился, только не сразу это осознал, а когда сообразил, ты уже хвостом вильнула, вот он и взбесился.
– Все, наверное, так, за исключением одного – он не влюбился, просто ему досадно, что упустил меня неоприходованной…
– Теперь это так называется? – усмехнулась Инна. – Что ж, может, ты и права.
– Конечно, права! Как можно влюбиться в такую мымру?
– Эх, Лизка, влюбляются разве в размалеванную рожу, в девяносто – шестьдесят – девяносто, в фирменные тряпки? Любовь – это химия, если хочешь знать… Вот если какой-то твой компонент вступил в реакцию с каким-то его компонентом, тогда в результате может что-то получиться… У меня по химии всегда двойки были,
Лиза изумленно смотрела на подругу.
– Инка, ты любишь своего венгра, да? У вас компоненты в реакцию вступили?
– Боюсь, что да… У меня, во всяком случае… Только я здесь, он в Канаде, у него там семья… Мне это надо? Слава богу, завтра начнется работа, некогда будет… А ты зря с адвокатом поругалась. Позвони, пока не поздно, извинись, скажи, что придешь на ужин…
– Хрен ему в грызло! – сказала Лиза и заплакала.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Лиза давно научилась справляться с болью, тем паче что в остальном жизнь радовала ее. Бабушка вернулась из Германии довольная, бодрая, полная впечатлений и с массой подарков, а главное – с первого взгляда влюбилась в Лизу Пес, хозяйка которой пока не подавала о себе вестей.
– Удивительное существо, она все понимает, такая умница, – восторгалась Ксения Леонтьевна по вечерам, когда Лиза приезжала с работы на персональной машине с водителем, к вящей гордости бабушки. Ксения Леонтьевна как будто бы посмеивалась над внучкиным положением, но втайне очень ею гордилась. Однажды Лиза слышала, как бабушка в разговоре со старинной приятельницей ввернула:
– Знаешь, мне теперь стало спокойнее, с тех пор как у Лизы появилась персональная машина с шофером, я не так волнуюсь.
На работе дел было много, но ничего похожего на то безумие, которое сопутствовало подготовке к выходу в эфир в прежней телекомпании. Времени достаточно, по крайней мере в ее епархии. Конечно, весенние рынки телепродукции в Москве и Киеве были упущены, как и будапештский, но Лиза знала, что делать и куда сунуться. Она набрала себе неплохую команду, переманив многих своих прежних сотрудников, и они дружно работали над сеткой и ее программным наполнением. Отсматривая пилотные программы, сериалы – словом, занимаясь своим делом, муторным, нервным, но горячо любимым, Лиза чувствовала себя на своем месте.
А бабушка помешалась на Интернете. В Германии она освоила компьютер в необходимых для этого пределах и теперь часто с горящими глазами встречала Лизу, сообщая той последние новости из самых разных областей. Да еще и переписывалась по электронной почте с подругой из Германии и с новыми знакомыми на юге Франции. Но вот работать на компьютере у нее получалось плохо.
– Знаешь, меня компьютер отвлекает, – говорила она Лизе, – вероятно, сказывается привычка всей жизни – когда вожу пером по бумаге, я лучше соображаю.