Проверим на вшивость господина адвоката
Шрифт:
– О! – вслух произнес при виде нее Рой Шелли.
По спине опять пробежал холодок. Рой Шелли взял ее под руку и повел к выходу. В дверях они столкнулись с «целлюлитками». Те опять восхищенно воззрились на Лизиного спутника. Фиг вам, сказала про себя Лиза. Хоть вы и моложе меня лет на пятнадцать, а фиг вам, фиг! И никакая я не мымра! Я женщина, ради которой такой роскошный мужик примчался из Австралии, и плевать я хотела на ваши липосакции и мезотерапии, хотя на ваш взгляд, наверное, я в этом нуждаюсь!
– Элизабет, расскажите мне о России, – сказал Рой Шелли, когда спустя
– Господи, Рой, разве можно рассказать о России вот так, за ужином? Это такая огромная страна, с такой сложной, тяжелой историей…
– Я понимаю. Но расскажите тогда о вашей России.
– Что это значит?
– Ну о том, как и где вы живете, работаете… Что любите там, что не любите…
– А вы что-то хотя бы знаете о России, вы читали русских писателей?
– Стыдно признаться, но нет. Видел в театре пьесу Чехова… Не помню названия. Это ведь очень знаменитый драматург, да?
– Да, – обескураженно кивнула Лиза.
– Ну хорошо, вам трудно… Тогда расскажите о вашей бабушке. Мне показалось, что это в высшей степени приятная леди…
– О бабушке? – обрадовалась Лиза. – О бабушке рассказывать легче, чем о России. Даже о моей России. Бабушка… Она меня вырастила одна, я очень рано осталась без родителей. У бабушки была трудная жизнь, ей едва исполнилось одиннадцать лет, когда ее отца арестовали… А потом и маму…
– Арестовали? За что?
– Рой, вы настолько ничего не знаете о России? О том, что у нас творилось в тридцатые годы? О сталинских репрессиях?
– Нет-нет, я, конечно, знаю, я слышал… что-то читал… Сталин, да, я знаю… Ваша бабушка стала жертвой сталинского террора?
– Блин, как с тобой разговаривать? – ошалело пробормотала по-русски Лиза. – Ты как с другой планеты…
– Что вы сказали?
– Да нет, это так… ерунда… Да, бабушка стала жертвой… Попала в детский приют… но ее отыскала подруга ее матери и чудом вытащила оттуда…
– Почему – чудом?
– Потому что она считалась членом семьи «врагов народа».
– Вы хотите сказать, что бабушка попала в детскую тюрьму?
– Ну что-то в этом роде…
– А родители ее погибли?
– Мать погибла, а отец просидел много лет, после смерти Сталина он вышел, но прожил только полгода и умер, он был безнадежно болен… Так вот, бабушку вырастила подруга ее матери, прекрасная женщина. В сорок втором ей удалось удочерить ее как осиротевшую во время войны девочку, якобы забывшую все прошлое. И бабушке не пришлось потом писать в анкетах, что родители репрессированы… Но ее всегда это мучило, она считала, что таким образом предала их память. Но это другая история. Бабушка потом поступила в Московский университет, где и познакомилась с моим дедом, который только вернулся с фронта, он преподавал там на историческом факультете. Они поженились, родилась моя мама. Бабушка стала заниматься литературными переводами, она знает четыре языка: французский, испанский, итальянский и португальский. Немецкий и английский тоже знает, но не переводит с них.
– А вы прекрасно говорите по-английски.
– Спасибо.
– Продолжайте, Элизабет, прошу вас.
– Да что продолжать… Маме было десять лет, когда дедушка умер, ему не исполнилось и сорока. На фронте его ранило, от этой раны
– Бабушка больше не вышла замуж?
– Нет, у нее было много романов, но замуж не вышла. Не хотела сначала отчима маме, а потом, когда я осталась сиротой, считала, что ей уже поздно замуж выходить с внучкой на руках… Но бабушка у меня красавица, у нее всегда было много поклонников.
– А у вас? У вас много поклонников? – Он смотрел на нее с ласковой улыбкой.
– Не то чтобы много, но есть.
– Вы, наверное, похожи на бабушку?
– Похожа, но несильно. У бабушки карие глаза, а у меня серо-зеленые. А теперь, Рой, вы должны рассказать о себе.
– Но вы же о себе ничего не рассказали. Хотите, расскажу вам о своем дедушке? – со смехом спросил он.
– Хочу!
– Хорошо. Я сегодня расскажу о дедушке, а завтра об отце и матери. Но и вы завтра расскажете о ваших родителях… Ох, простите, вам, наверное, это тяжело. Элизабет, я заметил, что вы рассердились на меня за то, что я мало знаю о России. Но ведь и вы, вероятно, мало знаете об Австралии.
– Ну почему же! – вздернула брови Лиза Кот, девочка из интеллигентной московской семьи. И рассказала этому красивому невежде то, что знала о его континенте из множества книг, фильмов, телепередач, рассказов Ады, из Интернета, в который лазила в те дни, когда собиралась втирать очки господину адвокату относительно австралийского жениха. А тот не поверил, что Рой Шелли существует.
– Потрясающе! – воскликнул Рой Шелли. – Элизабет, все русские женщины так хорошо образованы?
– Конечно нет, но мы все-таки интересуемся всем миром, а не только своими овцами.
– Простите! Я и вправду всегда был далек от России, русских практически не знал, вот только Ада… И она так меня заинтересовала рассказами о вас…
– Ну так что там с вашим дедушкой?
– Лиза, помилуйте! Мой дед не представляет никакого интереса для образованной леди. Он разводил овец, еле-еле читал и пил, не просыхая.
– У вас был только один дед?
– Второго моего деда, кажется, не знала даже моя бабка. Она была хозяйкой маленького портового кабачка, и кто из ее приятелей был моим дедом…
– А ваш отец?
– Мой отец пел в опере. У него роскошный баритон. Он не был особенно знаменит, но все-таки пел в лучших театрах мира, женился на своей аккомпаниаторше, и тогда родился я, а потом еще двое моих братьев.
– А ваши родители живы?
– Да. Отец преподает пение, и мама до сих пор ему помогает. Они на редкость красивые старики. Но я нечасто их вижу. Они живут в другом городе, там же, где мои братья.
Они ели, пили, разговаривали, он держал ее руку, смотрел в глаза, голос его мало-помалу становился все более глубоким, взволнованным, в глазах появился опасный блеск. Лизе нравилась эта игра, она давно в нее не играла, казалось, забыла ее правила, но инстинкт подсказывал ей, как вести себя. И она вдруг ощутила вполне недвусмысленное желание, ее глаза загорелись, словно зажегшись от его глаз, хотя говорили они о чем-то совершенно постороннем, но, как ни банально это звучит, слова и не были нужны. Но вдруг до Лизы донесся знакомый запах сигарет «Питер Стьювизант». Она вздрогнула и в испуге огляделась. За соседним столиком сидела компания итальянцев, и двое мужчин курили именно эти сигареты.