Проверка 2
Шрифт:
– Допустим, это я, - ответила девочка, - и что дальше?
– Вам хотят предложить...
– начал говорить американец, но Настя его перебила.
– Нет, - сказала она.
– Меня не интересуют ваши предложения, в чем бы они ни заключались. Из России я никуда не уеду, а денег у меня столько, что не хватает фантазии на то, как их все потратить. У нас есть пословица, что от добра добра не ищут. Так вот, она как раз для моего случая. Насколько я знаю, помимо наших, будут лечить и больных из-за границы. Для них лечение будет платным, но не слишком дорогим.
– Зря вы отказались, даже не выслушав того, что вам хотят
– Здесь у вас не будет таких денег и такой свободы. А лечение... До вас долго и дорого добираться, и принимать будут немногих. К тому же, учитывая ваши возможности внушать, я бы на такое лечение не рискнул. Если вы уедете к нам, это не будет иметь большого значения.
– Если не хотите лечиться, можете умирать, - пожала плечами Настя.
– Я все равно не вылечу весь мир. Я догадываюсь, от кого вы узнали о моих способностях. Только майор, который сейчас сильно жалеет о том, что с вами связался, сам толком ничего не знал. Есть у меня способность внушать, но она очень ограниченная. Для успеха нужно работать только с одним человеком, и даже в этом случае не со всеми получается. Это у меня только для обороны. А когда больных будут тысячи, внушить им что-то...
– А что насчет передачи знания языков?
– спросил Прайс.
– Зря наш майор пометил это как недостоверное, - ответила девочка.
– Языкам будут платно учить в центре, который сейчас строят. Я удовлетворила ваше любопытство?
– Вы все-таки подумайте, - встав со скамейки, сказал Прайс.
– Если вы действительно можете исцелять тысячи больных, будете купаться в деньгах.
– А зачем?
– спросила она.
– Если у меня есть все, что нужно, для удобной и приятной жизни, зачем мне лишние деньги?
– Возьмите на всякий случай мою визитку, - предложил Прайс.
– Может, еще передумаете.
– Ты их убила фразой о лишних деньгах, - заметил Олег, когда американцы скрылись за поворотом дорожки.
– Ну их к черту, - сердито сказала Настя.
– Хотела отсюда улететь сферой, а теперь придется идти к метро. Пока шли, вроде не мерзла, а после этих посиделок замерзли ноги.
– Можем куда-нибудь забежать и попить горячего кофе, - предложил он.
– Возьмем пирожные...
– Не соблазняй, - засмеялась девочка.
– Скоро обед, поэтому никаких пирожных. Я их куплю, но на вечер. Приходи, будем коллективно гробить организмы. Да, этот тип напомнил о том, о чем я забыла. Все, теперь можем идти.
– А что ты сделала?
– Ты у меня вундеркинд, а будешь еще и полиглотом. Сейчас я дала тебе знание английского языка. Через два дня будешь на нем болтать не хуже этих американцев, а еще через три освоишь письмо. Потом научу другим языкам, я их освоила больше двадцати.
– Будешь кому-нибудь говорить об этой встрече?
– Обязательно. Во-первых, нашим об этом нужно знать, а, во-вторых, за мной наверняка кто-нибудь наблюдает, поэтому о них узнают и без меня. Потеряю доверие, а мне это совсем не нужно.
Глава 21
–
– доложил прикрепленный к Насте капитан Фокин.
– Вторую загрузят через несколько минут, а с третьей придется ждать. Два автобуса где-то застряли, и "скорые" работают медленней, чем мы рассчитывали. Дороги...
– А если начинать завозить заранее?
– предложила девочка.
– В клинике много помещений, неужели ничего не найдем?
– Накопители предусмотрены для следующей партии, - сказал капитан, - но вы правы: можно начинать с них. Просто никто не ожидал, что в больницах столько провозятся. Мы к ним послали санитаров и выделили транспорт, а толку мало.
– Наверное, боятся, что мы их оставим без работы, и попадут под сокращение, - пошутила Настя.
– Откуда взяли такую толпу санитаров?
– Это мы их называем санитарами, - улыбнулся Фокин.
– Обычные солдаты, которым провели инструктаж о том, как обращаться с больными. При такой работе этого достаточно.
На стене в двух десятках шагов от них индикатор сменил цвет с красного на зеленый.
– Вторая палата загружена, - обрадовался майор.
– Наверное, можно начинать. Пока вы обработаете эти две палаты, мы закончим с третьей. Всех, кто будет прибывать, пошлем в накопители на второй заход. Полной загрузки у нас с вами сегодня не будет.
Когда Настя заканчивала лечить пятую партию больных, которых набралось на четыре палаты, в клинику приехал Зеленин.
– Как я говорил, так и вышло, - сказал он девочке.
– У нас никакой задержки нет, а в больницах работают так, как привыкли, - без спешки. И наши санитары в этом ничего не изменят. Туда нужно посылать солдат не в белых халатах, а в форме и с автоматами, тогда забегают. А дороги - это вообще мрак. Надо начинать раньше и отвести еще несколько комнат под накопители. Для самых слабых поставить кровати, а остальные обойдутся стульями. Сколько у вас сегодня вышло?
– Около трех тысяч, - ответила Настя, - но эти все тяжелые.
– Выздоравливать начнут дня через три, - прикинул полковник.
– Не полностью, конечно, но уже будет видно, что пошли на поправку. Вот тогда и начнется шум. Сейчас больше смешки и ирония насчет затеи правительства с лечащими машинами. Наверное, еще и это влияет. Медики не принимают всерьез нашу затею, потому и не спешат.
– Сегодня четверг, - сказала девочка.
– Четвертый день - это воскресенье. Значит, шум поднимется в понедельник.
Настя ошиблась: шум начался в воскресенье. В субботу она отработала с почти полной нагрузкой и довольная улетела домой. Вечером пришел Олег, и они очень хорошо провели время. Перед его уходом Настя рассказала новость. Для нее приготовили домик в Камране и небольшой пляж, огородив все это от остальной военной базы. Место для купания было прикрыто волноломом и отгорожено от моря сетями. Зеленин передал пару фотографий и сказал, что "курортом" уже можно пользоваться. Правда, тут же добавил, что в воскресенье там ожидается шторм. Девочка предупредила, что может привезти туда друга, и тут же подверглась допросу. О том, что она дружит с Олегом, узнали после их похода в парк, а вот знание юношей ее способностей оказалось для полковника сюрпризом. Дмитрий Павлович немного успокоился только когда узнал, что Настя обработала друга магией. Ей тогда пришлось выслушать немало упреков в легкомыслии.