Шрифт:
Глава 1
Я не знаю, что делать.
Это хуже, чем вы можете себе представить. Уж поверьте мне.
Понимаете, знать, что именно мне делать, это как раз то, чем я и занимаюсь. Это моя работа, смысл моего существования, как раз то, что удается мне лучше всего. Я Марта Сеймор — «Гуру любовных интриг». Да-да, та самая Марта Сеймор, что заполняет вакуум между рубриками «Истинный секс» и «Что предрекают ваши звезды» на странице шестьдесят девять в журнале «Глосс». Та, с кем можно «поболтать» на чате «СпросиУМарты. com» вечером по четвергам. Это я — девушка, зарабатывающая
И никогда не иссякнет поток моих советов. У меня найдется ответ на любой вопрос, хотя некоторые весьма своеобразны:
Дорогая Марта!
Является ли симуляция оргазма половым преступлением?
Марта, душечка!
Должна ли я худеть ради влюбленного в меня придурка?
Милая Марта!
Мой парень протестует против секса до брака. Стоит ли мне дожидаться, пока он созреет, или нет?
Марта, миленькая!
Мой лопух жаждет любви втроем, причем третьим имеется в виду какая-то сельскохозяйственная рогато-копытная скотина с фермы его папаши. Как мне следует поступить?
Без ложной скромности заявляю, что обладаю достаточными познаниями в этой области. Научная степень по психологии и звание магистра в области клинических особенностей любовных отношений — вот главные драгоценные камни на моей сверкающей визитной карточке. И вот теперь я чувствую себя растерянной первокурсницей, делающей первые шаги университетской жизни, не имеющей при этом расписания лекций и не ведающей о будущем.
Наверное, все прошло бы более гладко, если бы в тот момент я не оказалась голышом. Если бы Люк не решился на откровения в разгар любовной прелюдии, я бы просто ушла с высоко поднятой головой, счастливо оставляя все неизбежные вопросы без ответа.
Но нет же!
Я находилась в постели, наслаждаясь нашими традиционными субботними любовными играми. И вот я валяюсь поверх простыней, благосклонно реагируя на его поцелуи, скользящие вверх по внутренней стороне моих бедер, как вдруг, без всякого предупреждения, он останавливается.
— Я не могу…
Обескураженная этим абстрактным «нехотением», я спросила его, в чем дело.
Он вылез из постели, зыркнул на свое отражение в зеркале, и лицо его исказила гримаса человека, пытающегося вытащить из пятки острую колючку.
— Марта, я должен тебе кое-что сказать.
Я наблюдала, как его прежде торчащий, словно поддерживаемым невидимым кронштейном, пенис начал безжизненно сникать.
— Это касается вчерашнего вечера…
Вчерашний вечер. Ежемесячная пьянка Люка в компании команды дегенератов из журнала «Интернет Плэнет». Я же в это время находилась у Фионы.
— И что же? — поинтересовалась я, натягивая на себя простыню.
Он помолчал, словно что-то подсчитывая в уме, и выдал:
— Я кое с кем переспал.
Мне показалось, что фраза эта умерла, не родившись. Все произошло слишком быстро, чтобы я смогла полноценно воспринять сказанное. Словно меня пырнули ножом. Сначала был абсолютный шок, смятение, потом пустота, а вслед за этим — незатихающая боль. Видимо, на моем лице была пустыня, прежде чем оно смогло выразить все то, что я прочувствовала.
Двумя часами раньше.
Город жил своей обычной шумной жизнью. Мы с Люком прогуливались по Нью Бонд-стрит, глазели на витрины, перебрасывались шутками и наслаждались солнцем поздней весны. Хотя Люк был молчаливей обычного и не так откровенно веселил меня своими приступами самоуничижения, я приписала это похмелью, которое, кстати, выдавали его покрасневшие глаза.
Не считая его немногословия, все прочее казалось вполне обычным. В «Ди-Кей-Эн-Уай», пока я бегала по второму этажу, он присел и принялся терпеливо перелистывать страницы бесплатных рекламных проспектов. Потом, уже в «Прада», легонько толкнул меня локтем, кивком указывая на одну знаменитость, возмущавшуюся дороговизной понравившейся ей одежонки. А в «Кальвин Кляйн», где за нами никто не наблюдал, кроме камер слежения, он прошептал мне на ухо откровенную скабрезность, и, будто невзначай, «припарковал» свою лапу на моей попке.
На улице, когда мы, не торопясь, фланировали в густой субботней толпе, мы, наверное, казались настоящей Влюбленной Парой, купающейся в солнечных лучах и провожаемой завистливыми взглядами одиночек. Я не обнаружила в Люке ни одного известного мне по учебниками признака состоявшейся измены: не было ни чрезмерно подробных описаний той вечеринки, ни задумчивого потирания лба ладонью, ни искусственного приподнятого настроения, ни выражения ностальгии по чему-то давно утраченному или потерянному.
«Я кое с кем переспал».
Смешно, какой силы и количества слов требуется для того, чтобы воздвигнуть здание любовных отношений, и сколь немногими можно обойтись, чтобы в одночасье разрушить его до основания.
Шок, поразивший меня, оказался намного основательней всех, обрушивавшихся на меня прежде, поскольку, как это ни странно может прозвучать, но я оказалась совершенно неподготовленной к случившемуся. Не было никаких тревожных сигналов или симптомов приближения подобного. Люк всегда оставался верен мне. Может быть, он был неверующим во всем, но в наши любовные отношения он действительно верил.Поэтому нынешнее отклонение, этот отказ от веры, казались невозможными. Сама мысль о том, что Люк попытается искать удовольствий где-то на стороне никогда не посещала мою голову. И вдруг это стало такой ощутимой реальностью, что мне стало дурно.
В моей душе начал пробиваться росток гнева, но поначалу он был скрыт странными темными наслоениями стыда. Я неожиданно оказалась голышом перед совершенно чужим человеком. Чужим, с которым я два года делила постель, но тем не менее, как оказалось, чужим, посторонним. Я попыталась нащупать трусики, но никак не могла вспомнить, куда их швырнула. Пока я их разыскивала, Люк пытался ответить на мои пока еще невысказанные вопросы.
— Мне самому было стремно… Я почти ничего не помню… это какая-то ошибка… ужасная ошибка… мы оказались в одном такси, потому что нам было домой по пути… я сам себя ненавижу… я должен был сознаться сразу… ты должна мне поверить… я люблю тебя…