Проверка на преданность
Шрифт:
Слежку за собой Антон заметил примерно через час после встречи с Боруцким. Заметил, потому что ждал этого. Ребята действовали грамотно, чувствовалась хорошая выучка и большая практика. Теперь для Антона начиналось самое сложное. В данной ситуации ему предстояло не просто показывать, что он о слежке не догадывается, наоборот, нужно было продемонстрировать некий образ жизни, некую деятельность. Вся эта показуха должна подтвердить тем, кто организовал слежку, что тот, кто им нужен, совсем не опасен. А организовать ее мог только тот самый Боруцкий. Или люди, которые стоят за ним. Значит, хотят проверить его до конца. Проверяйте, никто и не возражает!
Правда, придется в какие-то моменты от слежки уходить, потому что предъявлять противнику свое жилище Антон не намеревался. Не намеревался и свою помощницу «засвечивать». Ведь встречаться им с Полиной приходится почти каждый день, а она легальный, действующий сотрудник полиции. Заметь их вместе кто-то из преступников, и сразу появится подозрение, что Антон Копаев «подстава» органов. Половина беды, что на какой-то стадии операции Антона постараются убрать, вся беда в том, что операция рухнет, а преступники насторожатся.
Антон второй день демонстрировал своему «хвосту», что продолжает искать работу, правда, не очень активно, а так – на всякий случай. И интересы свои специфические он старательно демонстрировал. Дважды заходил в оружейные магазины и примерялся к газовым пистолетам и «травматикам». Кроме этого, уделил время оптическому прицелу, который тут продавался отдельно от оружия.
В определенной степени ход был наивным. Если ты пытаешься показать себя чуть ли не наемным убийцей, то источники оружия у тебя совершенно иные. Тем не менее интерес к оружию показать надо, и Антон показал.
Два вечера подряд он заглядывал в бары, где отдыхали парни из местной группировки. Не бандиты, конечно, не быки из 90-х, но все же определенная среда. Парни эти почти наверняка имели отношение к краденым машинам и торговле каким-то контрафактным товаром. Антон успел увидеть у одного из них в кейсе несколько упаковок этикеток. То ли наклейки на бутылки, то ли еще что.
Его здесь уже знали как постоянного посетителя, который может, кого надо, поставить на место. Такая рисовка перед наблюдателями тоже имела пользу. Пусть думают, что эта среда для него своя, и пусть вычисляют, с кем из посетителей бара он состоит в отношениях. И в каких: приятельских, деловых?
Вчера Антон исчез прямо из этого бара. Сегодня предстояло дать потерять себя наблюдателям в другом месте и так, чтобы они ничего не заподозрили. Было в городе несколько мест, где можно исчезнуть. Например, бывшая гостиница «Уральская». Сейчас в ней сдаются комнаты под офисы. Убогие комнатки, так что здание и офисным центром-то не назовешь. А на первом этаже под лестницей есть еще одна дверь, которая ведет на хозяйственный двор магазина. С этого двора можно выйти на соседнюю улицу. Примерно три-четыре таких здания были в запасе у Антона, два проходных двора, о которых мало кто знал, что они проходные, и еще несколько мест.
Через час Антон уже ждал Полину в условленном месте, полностью уверенный, что наблюдатели его потеряли. Сегодня они встречались на детской площадке недавно сданного дома. Дом был длинный, загнутый буквой «П», и имел три арки, которые выводили на три соседние улицы. Когда дом строился, рабочие очень удачно оставили несколько старых вязов на территории двора. А потом среди этих вязов разместили детскую площадку. Кстати, деревья, горки и детские домики почти полностью скрывали поздним вечером площадку от посторонних глаз.
Они встретились под аркой, нежно обнялись, как и полагалось влюбленным при свидании, и, так же в обнимку, пошли в сторону площадки. Место Антон облюбовал заранее, учитывая обзор, который с него открывался. Сейчас там сидели и обнимались подростки. Антон рыкнул на них из темноты, и парочка мгновенно испарилась.
– Одним словом, – продолжала Полина свой рассказ, который начала еще в арке дома, – Быков в Каменске все еще тогда предусмотрел. Все думают, что ты не просто в областной центр перевелся, а что тебя поперли из органов, чуть ли не убийство на тебя повесили. В общем, с того места службы ты чистым вышел.
– И что, очень серьезно проверяли?
– Как тебе сказать, – замялась Полина. – Это до конца установить сложно, но что проверяли – точно. Есть пара намеков, но Быков ими займется. Может, цепочка к Боруцкому и приведет.
– Это ерунда, – возразил Антон, – рядовые исполнители. Они могут вообще использоваться «втемную», даже толком не зная, для чего обо мне и расспрашивали, и могут не иметь никакого отношения к криминалу. Дальше рассказывай.
– Дальше, извини, интересовались историей с твоей мамой. Быков считает, что это самое уязвимое место твоей легенды.
– Слишком сложно предположить, что я в Каменск отправился служить из-за убийцы моей матери, – без всяких эмоций произнес Антон. – Это во-первых. Во-вторых, никто толком того дела и не помнит. Теперь уже не установишь, что рассматривалась версия ее убийства в опорном участковом пункте. Скорее всего, просто проверяли, что я на самом деле осиротел и воспитывался в интернате и что вообще из себя представляю. Дальше.
– А дальше все, – улыбнулась Полина.
Антон ее улыбки не видел, просто почувствовал, что девушка улыбнулась, как будто теплом на щеку пахнуло. С одной стороны, это было почему-то приятно. Он вообще заметил, что Полина как-то изменилась, перестала ершиться, стала смотреть на него другими глазами. Но с другой стороны, изменения в ее поведении выглядели как-то неуместно, даже нелепо. Они занимаются важным делом, борются со злом в полицейской форме, а значит, со злом, которое страшнее многих других зол. Это не игра в разведчиков, это – смертельная борьба, цель всей жизни.
Антон вдруг осознал, что переносит свои мысли и взгляды на Полину. Откуда он взял, что это цель и ее жизни? Кто она вообще? Случайный человек, случайный помощник, на месте которой мог быть любой другой сотрудник. Чего он к ней такие требования предъявляет? Это его борьба, его месть! И полагаться тут можно только на себя! А она со своими улыбочками… Но улыбка у нее все-таки приятная, открытая, так и хочется улыбнуться в ответ. Точнее, в другой ситуации и в другое время захотелось бы. Или в другой жизни…