Провидение
Шрифт:
— Входите! Входите и садитесь, ужин почти готов, — пригласила Лиллиан, унося цветок.
Бекс, сияя глазами, встал, чтобы приветствовать меня.
Джаред указал на мальчика:
— Нина, это мой младший брат Бекс. Бекс, это Нина Грей.
— Приятно познакомиться, — сказал Бекс и обнял меня.
Я удивилась. У него были почти белые волосы, большие серо-голубые глаза и в тон им — свежевыглаженная рубашка. В свои одиннадцать лет он имел почти такую же развитую мускулатуру, как старший брат, и был почти с меня ростом. Джаред с восхищением смотрел, как я обнимаю его брата. Бекс выдвинул для меня
От меня не укрылись возмущенно округлившиеся глаза Клер. Джаред откашлялся.
— Клер, не могла бы ты немного помочь мне на кухне? — услышала я голос Лиллиан; он прозвучал несколько резче, чем она говорила только что.
Клер напряглась, а потом быстро пошла к матери на кухню.
Я сидела между Джаредом и Бексом. Тем временем Лиллиан и заметно подобревшая Клер принесли на стол блюда с едой.
Когда Лиллиан обходила стол по кругу и накладывала всем на тарелки салат, я вновь почувствовала себя семилетней девочкой. Обслужив меня, Лиллиан наклонилась и будто пропела: «Я скучала по тебе, милая Нина», а после чмокнула в щеку.
Эти излияния любви меня слегка ошеломили, и я робко улыбалась. Кроме Джареда, единственным человеком, который меня любил, был мой отец. И вдруг у меня возникло ощущение, что всю жизнь у меня была еще одна, секретная семья, о существовании которой я не подозревала. Они все как один любили меня на расстоянии и следили за тем, как я расту. Случайные взгляды Гейба, полные отцовской гордости, стали понятны мне только теперь.
Я посмотрела на Клер и подумала: почему они все относятся ко мне не так, как она? Моя семья поглощала время и внимание Гейба, а теперь Джаред полностью занят мной, до недавнего времени участь Клер была такой же. Насколько же необъятно великодушие Лиллиан, если она продолжает любить меня, несмотря на неудобства, которые моя семья принесла ее дому. Но вот она сидит напротив и смотрит с таким выражением, как будто я — ее пропавшая дочь, которая наконец-то вернулась домой.
Шквал эмоций грозил вылиться в поток слез, поэтому я опустила взгляд на тарелку.
— Нина? — шепнул Джаред и тихонько прикоснулся к моей коленке.
Я поперхнулась и сказала: «Все в порядке», посмотрев на него так, будто он преподнес мне самый дорогой на свете подарок.
Джаред сперва смутился, но выражение неизмеримого счастья на моем лице вызвало у него широкую улыбку. Мы ели и хохотали, потому что Лиллиан и Бекс рассказывали смешные истории о Джареде. Даже Клер несколько раз снизошла до того, что рассмеялась. В ответ мы с Джаредом поделились впечатлениями о поездке на Литтл-Корн. Лиллиан заинтересовалась кольцом: она подошла посмотреть и одобрительно поцеловала сына в макушку.
Потом Лиллиан взглянула на часы и улыбнулась младшему сыну:
— Боюсь, пришло время ложиться, Бекс.
Бекс подавил разочарование и послушно кивнул. Но перед тем как отправиться наверх, остановился и обнял меня.
— Что за милый ребенок! — задумчиво произнесла я, глядя ему вслед.
— Да. Все мои дети особенные, — согласилась Лиллиан, наблюдая, как Бекс поднимается на второй этаж.
— Это точно, — с готовностью подхватила я.
Все рассмеялись, и Клер убрала со стола тарелки из-под пирога. Джаред наклонился и поцеловал меня в лоб, Лиллиан лучилась радостью.
— Ты сделала моего сына по-настоящему счастливым. Он таким никогда не был. Ты представить себе не можешь, какое это счастье — наконец-то увидеть эту веселую улыбку.
Я посмотрела на Джареда, который с обожанием глядел на меня. Он прикоснулся к моей щеке, и я отвела взгляд от его влюбленных глаз. Мне стало стыдно, что мы так открыто проявляем интимные чувства на глазах у его матери.
На меня взирали трое. Чтобы отвлечь их от своей персоны, я спросила:
— И… как это работает? Я имею в виду, что Бекс ложится спать в определенное время. Он не просыпается к полуночи?
Воздух наполнился мелодичным смехом Лиллиан.
— Он тебе и правда все рассказал, да? — Она подмигнула сыну. — Чем они моложе, тем больше спят. Они спят почти столько же, сколько новорожденные дети. К году им уже не нужны подгузники, но они крепко спят почти всю ночь. Боже мой, нам с тобой пришлось бы забросить все дела, если бы у нас были дети, которые спят по два часа в день! — Лиллиан снова засмеялась, и я почувствовала, что заливаюсь краской.
Джаред заерзал на стуле:
— Мы это… пока еще не обсуждали, мам.
— Ох… извините, — сладко улыбнулась она. — У меня болезнь — выдавать желаемое за действительное.
Теплая рука Джареда легла на мою.
— Давай разбираться со всем по порядку, а то Нина убежит со страху.
Я улыбнулась Джареду:
— Этого мало, чтобы меня напугать. Едва ли такое вообще возможно.
Клер застыла на стуле, и почти одновременно с ней то же произошло с Джаредом. Лиллиан посмотрела на сына. Она чего-то ждала, но испуганной не выглядела. Джаред повернул голову и напряженно вслушался. Он напоминал мне дикое животное, почуявшее опасность: уши торчком и осторожно поворачиваются, чтобы уловить малейший признак близкого движения. Вдруг Клер вскочила и пинком отшвырнула стул к стене. Я подпрыгнула от звука удара, а потом стало темно.
— Бекс, — прошептала Клер.
Джаред схватил меня за руку и потащил вверх по лестнице; следом за нами поднималась Лиллиан. Мы побежали по длинному коридору и ворвались в дальнюю дверь по правой стороне. Джаред задвинул меня в угол и мягко приложил палец к моему рту. Тут я поняла: случилось что-то совсем нехорошее.
В темноте я едва различала очертания фигуры Джареда: вот он склонился над кроватью Бекса, шепнул что-то на ухо брату, а потом бесшумно исчез из комнаты.
Довольно долго я стояла в полной тишине, и вдруг к моей руке прикоснулась Лиллиан. Я вздрогнула от неожиданности. Взгляд мой метался между дверью и Бексом, который лежал в кровати неподвижно, как статуя.
Внизу что-то страшно грохнуло; весь дом наполнился эхом. Я закрыла глаза. Сердце с каждым ударом готово было выпрыгнуть из груди. Откуда-то с нижнего этажа донесся еще один громкий стук, а потом прозвучали два выстрела.
Послышались звуки драки, вскрикнул и резко оборвался мужской голос.
Бекс оставался в постели. Глаза привыкали к темноте, и я стала лучше различать обстановку. Не в силах разобраться, кто проник в дом, сколько их и кто кого, я заверила себя: Джаред будет жить, пока жива я.