Провидица
Шрифт:
— Может лучше попросить Кору спросить у него, — я наклонила голову и поцеловала его подбородок.
Он улыбнулся и наклонил голову для более глубокого и длительного контакта. Он уже хотел отстраниться, но я обняла его лицо и не позволила. Его тело напряглось, а сердце билось в такт с моим.
Время потеряло значение, были только мы одни. Такое происходило, каждый раз, когда мы целовались. Он уносил меня туда, где ничто больше не имело значение, кроме него самого. Его запах. Его прикосновения. Ощущение его губ. Я зарылась пальцами в его волосы, мне нравилось,
— Насчет салата, — прошептал он хриплым голосом.
— Не голодна, — он почему-то всегда останавливался, когда мне так этого не хотелось. Но не в этот раз, он не прилагал много усилий, пытаясь замедлить происходящее между нами. Я наклонила голову, и теперь он покусывал линию моего подбородка.
Я напряглась, но, как обычно, оказалась не подготовлена к всплеску острых ощущений, когда он прикусил мочку моего уха. Его рука опустилась на мою талию, как раз между топом и поясом штанов. Он погладил участок голой кожи, и я задрожала.
— Нам прямо сейчас нужен этот салат, — прошептал он со стоном.
Он был прав. Когда мамы не было рядом, все легко могло выйти из-под контроля. Она всегда знала, когда нас нужно прервать. Еще были ее правила.
Я уткнулась лицом в изгиб его шеи и попыталась обуздать свое бешено бьющееся сердце. Он кончиками пальцев поглаживал мою щеку, пока я не успокоилась.
Я отстранилась и начала доделывать салат: добавила грибы и помидоры, немного заправки. Я оглянулась на Торина. Он наблюдал за мной. Его глаза до сих пор горели. Я достала из холодильника две банки с напитками. Ему нравился рутбир, единственный напиток, который я терпеть не могла. Я поставила банки на стол и снова уселась к нему на колени.
Он усмехнулся.
— А вы жестокая, Рейн Купер.
— А вы язва, Торин Сент-Джеймс, — я насадила на вилку немного салата и уже собиралась дать ему на пробу, когда заметила какое-то очертание под его рубашкой. Он не носил украшений. — Что это у тебя на шее?
Он достал цепочку. На ней был старинный изысканный кулон.
— Это оригинал печати моей семьи. Он принадлежал моему деду, а потом перешел к моим родителям. Моя мама была привязана к нему. Несколько недель назад Эхо нашел его на аукционе.
Торин родился во времена правления Ричарда Львиное сердце, тогда у аристократов были фамильные печати. Надпись на кулоне была зеркальным отображением. Я узнала слово де Клэр, написанное наоборот.
Я дотронулась до кулона, и Торин исчез.
Или исчезла я.
Все, что я знала, так это то, что минуту назад я сидела у него на коленях, а теперь я была снаружи, мысли перескакивали с одной на другую, сердце бешено колотилось. Я осмотрелась, не понимая, что происходит.
Я стояла на крыше здания. На самом краю. Я посмотрела вниз, перед глазами все расплывалось, словно я смотрела через дымовую завесу. Голова закружилась, и на минуту мне показалось, что я потеряла опору. Я закричала. По крайней мере, я собиралась. Однако звука не было.
Я попыталась отойти от края, но ноги словно приросли к крыше.
Это плохо. Я балансировала на крыше здания, понятия не имея, как попала сюда. Может, это видение? Наконец?
Доносившиеся снизу звуки машин и людей, усугубляли это безумие. На небе ярко светило солнце. Полдень. Слева была промышленная вентиляционная труба.
Это не Кайвилль. Мой город был маленьким и находился в долине в окружении гор. Здесь же на каждом шагу виднелись высокие здания. Затем случилось что-то еще более странное.
Все небо закрыли тучи, словно кто-то нажал на кнопку перемотки. Солнце ушло за горизонт, и на город опустилась тьма. Внизу заработали уличные фонари, а люди передвигались на суперскорости. Они расходились по домам, и шум начал потихоньку стихать.
Было новолуние, ничто не освещало темное небо. Я вздрогнула и снова попыталась двинуться. Безуспешно. Я глазом скосилась на наручные часы. Мало, что удалось разглядеть, но мне показалось, что часы остановились на трех. Три ночи: час ведьмовства.
На другом конце крыши за вентиляционной трубой замерцал свет. На поверхности крыши заиграли тени, словно там двигались люди. Я напрягла зрение, чтобы хоть что-нибудь разглядеть в этой дымке. Снова попыталась пошевелиться, протереть глаза, но руки тоже были мне не подвластны.
Я принюхалась и поморщилась. Стоял странный запах. Благовония или что-то вроде того. Воздух наполнился песней. Она была красивой, но немного жуткой и убаюкивающей. Я закрыла глаза.
Нет, нет, нельзя спать на краю крыши. Я изо всех сил старалась не заснуть. Затем мелодия, как началась, так и закончилась. Я пыталась бороться с тем, что приклеило меня к краю.
Черт возьми. Мое первое видение, а я даже ничего не могу разглядеть.
— Ты видишь их, Провидица? — спросил незнакомый голос.
В животе все упало, и я перестала пытаться пошевелиться. Безусловно, акцент был британским, как у Торина. Ответил женский голос, но я не услышала, что она сказала. Мозг слишком медленно все обрабатывал. Растерянная, я снова попыталась пошевелиться и выругалась. Но, как и раньше, я всего лишь шевелила губами, голоса по-прежнему не было.
— Что ты видишь? — настаивал на своем парень с британским с акцентом, в его вопросе слышались нотки отчаянья. Голос такой же, как у Торина. В этот раз я услышала ответ женщины.
— То, что ты ищешь, принесет тебе лишь боль и потери, — сказала она.
— Нет, это мы принесем им потери и боль, если они попытаются остановить нас. Где мне их найти? Последняя Провидица отказалась сотрудничать, и мне пришлось наказать ее. Поэтому говори правду, или разделишь ее участь.
— Тогда, я хочу присоединиться к ней, ты проклятый сукин…
Раздался крик, он отозвался во мне страхом, который, словно электрическим током, прошел сквозь меня. Я опустилась на четвереньки. Наконец-то, я свободна. На цыпочках я отошла от края крыши, в животе все сжалось, пульс участился. Я выглянула за угол, ожидая увидеть там Торина и мертвую Пророчицу у его ног.