Пройти лабиринт
Шрифт:
"Кто ж это был? Чьи это глаза?.. И еще эта рыба!" - Генрих Максимович открутил кран и сделал глоток, вспоминая вчерашнего карася на крючке.
"Что же он там рассказывал?" - Генрих Максимович напряжено пытался сложить мозаику непонятных символов и слов, которые в тот день так и сыпались из Андрея.
Он говорил о каких-то произвольных ограничениях, которые опутали наш мозг.
– Помните такого математика - Лобачевского?
– спросил Андрей.
– Да, кажется, был такой.
– По его мнению, мы слишком ограничили себя, так сказать, "евклидовым миром". На примере, могу объяснить так: наша Солнечная система состоит из ряда планет, спутников, метеоритов, да и самого солнца. Чтобы попасть, скажем, на Марс, надо построить ракету и несколько лет лететь. Так?
– В общем-то, да.
– А если проследить логику размышлений Лобачевского... хотя хочу оговориться сразу: возможно, он именно так и не думал! Так вот, если я буду следовать его логике, то на Марс смогу попасть также, как если б он был в соседней комнате.
– Не понял, - Генрих Максимович растерялся.
– Я не смогу с математической точностью вам объяснить сказанное, скажу лишь, что мы с вами живем до сих пор на "плоской Земле", стоящей на слонах, и плывущей на черепахе. А увеличив размерность данного пространства, мы с удивлением бы обнаружили, что "Земля-то круглая". А еще увеличив, вдруг бы осознали, что и Марс, и Венера, и Солнце, это такие же части нашей "Земли", как комнаты в доме. Но еще раз оговорюсь - мои слова представляют собой лишь сравнение того, что в реальности нас окружает.
– То есть, по-вашему, иные... иные... иные пространства действительно существуют?
– Ну да.
– И мы сейчас сидим на берегу озера, которое расположено где-то в Голландии?
– А что вас удивляет?
– Почему я всего этого не вижу?
– Вы - житель "плоского мира".
– Ерунда какая-то!
– Н-да!
– Андрей, казалось, расстроился.
– Как говорил когда-то Фейнман, что мы всегда можем опровергнуть теорию, но мы никогда не можем доказать, что она правильна...
Где-то в глубине квартиры тихо зазвонил телефон. Слышно было, как встала жена и, что-то ворча себе под нос, она поплелась снимать трубку.
Генрих Максимович тяжело опустился на край ванны.
– Иди, это тебя!
– заглянула жена.
– Кь... кто там?
– Не знаю... По работе кто-то.
Доктор поднялся и, не спеша, поплелся в залу.
– Да?
– грубым голосом произнес он в трубку.
– Он пропал... совсем...
– Кто пропал?
– Да этот... Из третьей... Андрей...
Путаясь в носках, забывая застегнуть ширинку, Генрих Максимович пытался собраться. Все валилось с рук.
– Пропал.... Пропал... Как
Не позже, чем за десять минут, Генриху Максимовичу удалось все же собраться. Выскочив в совершенно темный коридор лестничной площадки, он доковылял до лифта и нажал на ощупь кнопку вызова.
Запахло кофе. Кто-то из соседей видно варил его в турке.
– Та где же ж ты!
– доктор снова нажал на кнопку, но лифт, не спеша, поднимался к нему на этаж.
Остановился он с громким лязгом стареющего механизма. Полуживая лампа резанула по глазам, уже привыкшим к темноте.
Входя и попутно нажимая на кнопку первого этажа, Генрих Максимович полез в портфель, пытаясь одновременно вспомнить какую-то важную мысль и найти бумаги Андрея.
Внизу уже ждало такси. Водитель устало зевал, глядя по сторонам.
– Доброе утро!
– поздоровался он.
– Как всегда?
– Да-да.
Генрих Максимович вспомнил, отчего проснулся: дневник. Он во сне читал чей-то дневник. Пожухлые страницы, выцветшие чернила, но все слова были разборчивы.
"Сегодня выпал снег. Я не заметил, как это произошло. Проснулся утром, а вокруг уже лежит снег".
Он снова стал рыться в портфеле.
– Где же оно! Твою бабушку!
"...Серое небо было затянуто тяжелыми мрачными тучами. Сегодня будет не ахти какая погода. Это я по своим костям чувствую".
Генрих Максимович бегло пробежал по строчкам.
– Когда он успел это написать?
– ему точно помнилось, что ничего подобного в бумагах Андрея раньше не находил.
На другой странице был уже другой почерк: "Когда встало солнце, из утреннего тумана выплыла лодка... вернее, это была ладья. Такие я видел только на картинках. Резная голова морского змея, широкий красный парус... Она встала ко мне правым бортом... Я взошел на ладью, и мы поплыли в туман..."
Машина стала у приемного покоя.
– Пропал... пропал...
Запричитала медсестра.
– И как это произошло? Забыли запереть двери?
– Нет-нет, Генрих Максимович! Я заглянула под утро, а его нет.
– Да что ж он - Дэвид Коперфильд, по-вашему?
В палате было темновато. Смятая постель... окно заперто... ничего подозрительного...
– Н-да!
– Генрих Максимович нервно заходил желваками.
– Позови мне Олега, - бросил он стоявшей рядом медсестре.
– И почему тут грязь на полу?
– Где?
– Да вон там... Бардак!
Медсестра подбежала к стене и присела.
– Это песок какой-то... и трава...
– Так уберите! Что вы там рассматриваете!