Прозрачник
Шрифт:
– Я не позволю мешаться!
Бабушка оправила платье и начала смотреть, плотно ли закрываются окна веранды.
...Сигурд вышел из котенка. Он - по новой привычке - пошел к себе домой пешком.
– Вот это старуха!
– бормотал он и качал головой.
– Ай-ай... Но и я хорош, подслушиваю!
– Он бормотал и взмахивал руками, удивляясь себе.
– Какое право она имеет так со мной говорить?
– бормотала Таня, быстро ходя вокруг клумбы. Но бабушка дала ей и новые мысли. Привязчивые. Да, вот и в клумбе распускаются петуньи, говорят своими запахами с Таней. Говорят, как хороша эта жизнь, как сладко прижать к себе ребенка. Она не думала об этом. Или думала?.. Надо идти к шефу, надо выяснить все, все, все...
Шеф в кабинете пил свой второй утренний чай (первый он испивал дома). На столе лежали бутерброды. Он поедал их. Уши его шевелились.
– Здравствуйте, Никодим Никодимыч, - сказала она.
– Мне бы с вами поговорить. Лично.
– Прошу.
– Шеф носом указал ей на кресло и завернул бутерброды в бумагу. После чего икнул и отпил глоток чая.
– Вот, - сказал он недовольно, - жидкий чай противен, а от густого сердцебиение.
– Я хочу знать, - начала Таня, - о Сигурде. Он сможет стать обычным или таким и останется? Ну, когда все для вас сделает?
– Сможет, - быстро и как-то ненамеренно ответил шеф. И сразу спохватился, взял в кулак нижнюю часть своего лица. Так и держал энное время, глядя на Таню из-под бровей.
Таня смотрела на его большую руку - волоски на ней седые, веснушки. Но она поразила ее сильной, мускулистой плотью.
Крепкая была рука, вот в чем дело, сделать ли что или наказать, ударить. Отличная мужская рука.
– Как я понимаю, Таня, - осторожно спросил шеф, - вы собираетесь замуж за Сигурда?
– Да, мы это решили.
– Гм, уже и решили.
– Шеф поднялся и стал ходить.
– Это хорошо и просто необходимо в смысле личном и, понятно, общественном: ячейка, семья и прочее. Но вы думали о том, как человек, переживший самые яркие приключения в этом мире, согласится с семейной жизнью и ее, так сказать, тихими радостями?
– Он меня любит.
– Предположим. Но что такое любовь для него?.. Он свел вместе свое стремление к доброте, к познанию, к творчеству. Он творит из себя одного за другим. Сегодня, например, он обещал работать с сиамской красномордой лягушкой, - Таня моргнула, - и в два часа продиктует нам. Кстати, это пойдет в подборку его новых статей. Ясно? Это исследование на уровне нуклеиновых структур, проникновение в избранные молекулы живого. Это ослепительно!.. Вы ощущаете простор?.. А что вы дадите ему взамен? Стандартную форму женской любви? Дорогая моя, хотите путевку куда хотите? На сколько хотите?.. На юг? В любое место? Мы включим ваши расходы в рубрику научных командировок. А?.. Ей-ей, оставьте Сигурда, а сами влюбитесь в кого-нибудь менее нужного. Скажем, в Корота. Прошу - оставьте Сигурда его необычной судьбе. Вы разные люди (верьте мне, старику!), и ваша дорога в жизни - не его дорога.
Таня встала. Шеф взял ее обе руки в свои.
– Идите, идите, милая девушка, срывайте цветы радости в другом месте. Сигурд рожден для полного сосредоточения в своем поразительном даре, он вам не простит. И вы его не простите. Он бездарен в обычной жизни, я знаю. А сейчас ступайте домой, я отпускаю. Можете не приходить даже завтра, а вот послезавтра жду. Да!
Таня шла по улице мимо молодых людей, которые могли любить, жениться, могли и заступиться за нее. Они не были дымным облачком, готовым растаять в каждый момент.
Они шли веселые, загорелые.
Можно любить их сильные руки и плечи. Они и обнимут крепко. А если станут многострадальными неудачниками, их страдания, их муки будут вполне понятны ей. У нее тоже руки и пальцы, и она не может проникать в нуклеиновые структуры.
Вот пусть Сигурд станет как все, пусть живет в ее измерении.
Она сделает его отцом. У них будут маленькие Сигурды, будет семья - как у всех - с сегодняшнего дня и до последнего дня в жизни. Так она ему и скажет. Вот!
Он поднялся навстречу ей со скамьи. Они пошли вместе. Сигурд говорил:
– Таня, милая, я послал к чертям все планы и графики, я провел сегодня утром чудеснейшие часы. Вообрази, я стал мхом. Да, да, обычным мхом на стволе упавшей ели. Я рос медленно и постепенно - микрон в час. Было и другое движение - я выпрямлял стволики, тянулся ими к солнцу (и боялся его).
Существо мое было двойное. Кто-то другой все время был рядом, теснил меня в зелени мха, в просвечивающих стеблях.
Тот, второй, был самоуверенный, живучий гриб. Его мицелии, пронизывающие мое тело, все время шевелились. Я был им.
Был и той зеленой водорослью, что образовывала и окрашивала самое растение и давала ему кислород... Тебе неинтересно?
– Что ты, это замечательно интересно, - сказала Таня и удивилась его догадливости. Удивилась и немного испугалась.
Значит, он видит ее мысли. Но тогда почему, почему не говорит самое нужное?
Или он не хочет жить как все? Как живут мама и папа, как жили бабушка с дедушкой? Она не будет посягать на его работу, она просто прикажет сменить ее. Он собрал факты, их хватит на всю его научную жизнь. Почему он должен быть инструментом шефа и Корота? Зачем спасать глупых кошек? Он напишет книгу, у него будет самое славное в мире имя. И люди станут говорить: "Смотрите, вот идет жена этого замечательного Сигурда". Говорить: "Она поняла и полюбила его". Она должна быть тверда с ним. И тогда им будет хорошо - Сигурду, ей. Они проживут счастливую и долгую жизнь. Чудесную жизнь!
– Мне надо серьезно с тобой поговорить, - сказала Таня.
– Обещай мне сделать все, что я попрошу тебя. Обещаешь?
– Таня, милая, конечно...
– Так вот что мы сделаем, - сказала Таня и глотнула воздух.
– Вот так ты станешь человеком как все, и мы с тобой поженимся. Хочешь?
Дыхание ее перехватило. Лицо горело. А кончики ушей онемели, будто ее схватили за них и держали.
– Так мне только это и нужно!
– воскликнул Сигурд, и праздничное пламя стало наливать его. Розовые блики упали на кусты. Пролетные бабочки-капустницы запорхали над ним.
Сигурд торопился, говорил:
– Я хочу стать как все - и любить и страдать.
– Зачем же страдать?
– удивилась Таня.
– Это совсем лишнее. Я не хочу страдать.
Он благодарно коснулся ее плеч. Но ее куртка была с пропиткой и не проводила токи. Таня ничего не почувствовала, и даже маленькая лукавинка пришла к ней. Она улыбнулась глазами.
– Погасни, обращают внимание, - велела она.
– Шеф мне говорил что-то о машине, чтобы стать как все, - солгала Таня. И прищурилась на Сигурда: скажет он ей правду или нет?