Прозрение русского человека
Шрифт:
– Почему не позвонили?
Мне стало неловко, не ожидал такого холодного приёма. Но после паузы, она заговорила первой.
– Вы не обижайтесь, боюсь новых знакомств, тем более вот так, сразу, на бегу, у меня табу, с посетителями моего заведения не знакомиться, отсюда такая реакция!
– Да я не обижаюсь, хотя признаться и растерялся. Ну, вот цветы вам вручил, теперь можно и обратно.
Уже было направился к двери, как услышал за спиной.
– Куда вы? Я вас не отпускаю! Что за невоспитанность!? – делано – строго, сказала Наташа.
Затем уже мягче
– Через час освобожусь, и мы поедем к моей маме, вы же расспрашивали о ней? Наверно вам интересно будет поближе узнать её, только вот сейчас позвоню, предупрежу о нашем визите. А вы можете пройти в зал, сейчас распоряжусь, чтобы вас покормили.
– Нет, не надо! Уже перекусил, лучше подожду вас в машине, чёрная БМВ, номер 100, у вас на стоянке.
– Хорошо! Слушай, давай на «ты», а то всё вы да вы, холодно как – то, – предложила Наташа.
– Лады, давай на «ты»!
Я прошёл по залу под любопытные взгляды её подчинённых. Осмотрев стоянку, сел в машину, включил музыку, стал ждать.
Через полчаса она пришла, постучав ладошкой по стеклу, громко позвала:
– Ей на шхуне!
Убавив звук, открыл дверь. Наташа села, весело скомандовала:
– Поехали!
– Куда едем?
– Да тут всего пару остановок, сейчас налево, потом на перекрёстке ещё раз налево, там небольшой проулок, в общем покажу.
Ехать и правда, оказалось совсем немного, несколько сот метров. На небольшом пригорке, в узком переулке красовался старый двухэтажный особняк, весь в резных наличниках, с новой кровлей, жесть даже не успела покрыться временной патиной. Дом выглядел очень нарядно, будто с картины 19 века.
– Ух ты, какая прелесть!
– Да, мама много труда вложила в реставрацию, это ведь дом купца ТруфАнова. Здесь был дворец пионеров, затем магазины, в общем, схожая ситуация, что и по всей стране в то время. Так что мама выкупила почти рухлядь, вложила кучу денег, и своих, и спонсоров. Вот теперь на втором этаже живём мы, а на первом музей, и ещё занимается фолькгруппа «Ратибор».
Наташа открыла дверь своим ключом, мы прошли коридором в просторную комнату, всю уставленную старинными вещами. На стенах висело много вышитых рушников, вдоль стен старинные прялки, тёмно – коричневые, с характерным блеском от частого прикосновения рук, всевозможная старая посуда, корчаги, квашни, кувшины, горшки, прочая утварь, что тут только не было.
– Ого!
– А то! Я рада, что тебя удивила.
Сверху по лестнице к нам спустилась её мама. Наташа представила нас друг другу.
– Моя мама Ярослава Петровна, а это мой знакомый, Иван!
– А мы почти знакомы, ведь так, человек с русским именем!?
Я сконфузился, затем ответил шуткой:
– Так и гусей с лебедями путают.
Ярослава Петровна жестом пригласила к себе наверх.
– Сейчас будем пить чай, вчера девочки мои приходили, выпечку по особому рецепту испекли.
Мы поднялись наверх, в просторной прихожей был накрыт стол. Меня всё время не покидало ощущение прошлого времени, казалось, вот- вот откроется одна из дверей и в комнату войдёт бородатый купец в красочной жилетке, либо
Сели чаёвничать. Я украдкой рассматривал Наташину маму. На ней красовалось белое льняное платье, расшитое золотой нитью, узор шикарный, исполненный в славянском стиле, необычный. Волосы охвачены бело – золотым очельем, на груди большой серебряный оберег «луница».
– Видишь, как нас Боги сводят, вот и с дочкой уже познакомился. Обращаюсь к тебе ты, надеюсь, что не против этого? Если находишься в моём доме, значит, уже стал своим.
После паузы Ярослава Петровна вдруг спросила:
– Послушай Иван, а ты ничего не получал недавно, ну вроде наследства какого?
Я растерялся, такого вопроса никак не ожидал, и не знал что ответить.
– Ну да ладно, можешь не отвечать. И про дочурку мою ни слова не сказал?
Собравшись с мыслями, всё же на второй вопрос ответил:
– Не скрою, ваша дочь мне очень понравилась.
При этих словах Наташа густо покраснела. Я чтобы сбить тему, спросил:
– Расскажите мне о своём «Ратиборе», это что – то вроде кружка пионеров?
Ярослава Петровна отпила чаю, улыбнулась, стала рассказывать:
– Не совсем так. Наверно скорее ясли, где маленькие дети подрастают, впитывая в себя всё народное, песни, танцы, обычаи, а главное они учатся помогать друг другу, начинают понимать, что они есть один народ. На наших вышивках каждый узор несёт определённую информацию, каждый завиток имеет значение, не то, что при советском строе или сейчас в нынешних ансамблях. Вот, к примеру, наряды Бабкиной, все эти дурацкие кружочки, птички, а особенно дурковато выглядят парни с цветком в идиотской кепке, или девушки в косыночках горошком, с ресницами как у коров из известного мультика, одним словом кислота, да и только!
– Да, Ярослава Петровна, с тобой трудно не согласиться.
– А со мной не надо соглашаться, всё на поверхности, простым оком видно.
– Мама понимает и видит не так, как все люди, сейчас такие способности называют экстрасенсорикой, но для непонимающих людей всё такое запредельные знания, в общем, тёмный лес.
– Почему Ярослава Петровна ты тогда у ларька сказала мне, что я скоро пойму?
– Видишь ли, Иван, над каждым человеком имеется знак, информационный сгусток, или проще говоря, карта его жизни, которая несёт обязательное исполнение того, что она означает. Так вот, над тобой славянский знак особенных людей, я не одна его вижу, видят все, кто в «теме», как говорит современная молодёжь.
– Ты уже не первая Ярослава Петровна, говоришь о знаке Велеса надо мной, но я простой чертёжник в институте цветных металлов, знаю и люблю историю, но не более того.
– Это пока чертёжник, разве ты не убедился в правоте моих слов, всего за несколько дней, у тебя жизнь изменилась!? Как тебя разворачивает, как открывает, словно Русь заглянула тебе в глаза. Теперь вот в твоей жизни и моя дочь, она станет тебе хорошей женой, не сразу, пройдёт ещё немало времени. Видишь, ты в раз забыл девушку с чужой кровью, уже и на капище побывал, так редко с кем бывает.